Рыба плеснула у берега.
Старик замолчал, вслушиваясь: поздний рыболов, чья память переполнена воспоминаниями о былых удачах и неудачах, и новый улов вряд ли что-то прибавит к сокровищнице.
— Умирая, она начала проваливаться в собственный омфалос, сводить гибнущую личность к точке, где рождение и смерть — еще бессмысленные, несуществующие понятия. Не спрашивайте, как она это делала: я не знаю. Действия гениев порой напоминают чудо. Это потом приходим мы и разбираем чудо на части, объясняя, приспосабливая, превращая в обыденность… или не превращая. Точно так же я не знаю, что сделал мой отец для консервации омфалоса Хендрики Землич. Бруно Духовидец не уступал мне сегодняшнему в мастерстве, хотя наше мастерство — разного рода. Могу лишь предполагать, что жизнь Хендрики была замкнута в кольцо. Раз за разом, запершись в омфалосе, в каморке с троицей древних прях, она двигалась от рождения к смерти, и снова, и опять, по кругу, как ходит дряхлая лошадь у ворота маслобойки…
— От рождения к смерти? — внезапно спросил Фернан Тэрц.
— Вы правы. Финальным порогом был момент консервации: до смерти, реальной смерти, как я полагаю, оставалось минут десять-двадцать. Можно замкнуть жизнь в кольцо — но только если в оправу кольца не вставлен черный алмаз: смерть. Вы должны помнить историю Аманды Ланивьер, Принцессы-Грезы, которая таким образом провела больше года в гробу из зачарованного хрусталя…
— Да, я помню, — со странной интонацией ответил профос Надзора Семерых.
— Медальон, который Губерт Внезапный до конца своих дней носил на груди — омфалос Хендрики Землич. Однажды герцог проговорился, что хотел бы проспать весь отведенный ему срок. Потому что видит сны, где Хендрика жива: они вновь знакомятся в архивах университета, разговаривают, любят друг друга, основывают Орден Зари, счастливы… Да, разумеется, во снах возлюбленная герцога тоже умирала, но никогда не умирала до конца — все начиналось сначала. К этому времени я вдрызг разругался с отцом, изменив семейной традиции и поступив в Патрихскский университет. Меня интересовало некромальное родовспоможение. Надеюсь, вы понимаете, отчего…
Рыба плеснула еще раз, позволив гроссмейстеру оборвать фразу на полуслове.
— Вы привели в пример Принцессу-Грезу, — Фернан Тэрц сел на песок, нимало не заботясь о сохранности одежды или опасности простыть. — Тогда вы должны знать, что псевдожизнь, замкнутая во внутреннее кольцо, нуждается в охранном коконе. Хрустальный гроб? — допустим. В случае с Грезой мы имели не омфалос, а полноценное тело, и то — опоздай князь Элоиз на неделю-другую, вместо свадьбы он обустраивал бы похороны невесты… Что за кокон сохраняет омфалос Хендрики?!