Таррант быстро подошел к ним.
— Отключилась, стоя на ногах, — заметил Вилли, не без труда вынимая конго из ее стиснутых пальцев. — Мне пришлось действовать аккуратно, а то она вообще могла бы меня угрохать, даже не соображая, кто я такой.
— И правильно сделала бы, — не удержался Таррант, и в голосе его заклокотала ярость. — Господи, ну зачем вам понадобилось ударить ее со всего размаха.
— Так надо, — сказал Вилли, — это наше правило. На полном серьезе. Она не сказала бы мне спасибо, если бы я стал играть с ней в ладушки.
Он начал массировать ее тело умелыми сильными руками — от солнечного сплетения до области сердца.
— Вам надо было бы видеть наш прошлый поединок, — сказал Вилли, внезапно ухмыльнувшись. — Она так уделала меня, что я провалялся в отключке пять минут.
— Вы хотите сказать, что у вас всегда дело этим кончается? — испуганно спросил Таррант. Его ярость успела улетучиться, и теперь он только испытывал легкую тошноту.
— Не всегда. Когда как. Зависит от обстоятельств. Если бы, например, она вывела из строя и мою вторую руку, мне пришлось бы, хочешь не хочешь, выкидывать полотенце. Потому-то я и решил рискнуть…
Он приподнял пальцем ее веко и сказал:
— Сейчас она придет в себя. — Затем он осторожно перевернул ее лицом вниз, положив голову на твердую низкую подушку, и начал массировать плечи и шею.
Таррант тревожно смотрел на Модести. Вскоре веки ее задрожали. Она медленно открыла глаза. Теперь у нее был уже не отсутствующий, а просто сонный взгляд.
Прошло еще несколько мгновений, и на лице ее появилась слабая улыбка.
— Неплохой трюк, Вилли, — прошептала она. — Рискованно, но сработало. Ничего, в другой раз я на это не клюну. — Затем она перевела взгляд на Тарранта, который склонился над ней. — Ну что, вам было интересно?
— Мне было ужасно, — просто ответил Таррант. — Я, конечно, рад, что видел это, но ни за что не хотел бы увидеть снова. Неужели вам необходимо доводить ваши поединки до того, что кто-то может пострадать всерьез?
— То, что кто-то может пострадать всерьез, как раз очень важно, — сказала Модести, которая явно приходила в себя. — Если превращать это в игру, то тебя ожидают большие неприятности, когда тебе придется столкнуться с чем-то подобным в реальной жизни. Можно начать колебаться, потерять драгоценные доли секунды. И тогда тебе конец. Если бы я вдруг испугалась, что могу пострадать, Вилли раздавил бы меня, как танк.
— Я бы ни за что не попер на рожон, даже если бы стал танком, — отозвался Вилли. — Потому как она пустила бы в ход свое конго, а это что базука для танка. Базуку, конечно, можно раздавить, но и танку не поздоровится.