Лейтенанта мутило, вместе с кровью из раны в боку из него уходили и силы, и острота восприятия действительности. Он быстро слабел. Тронувшись на восток, он даже не посмотрел на север. Он, в отличие от солдат, не увидел рванувшихся к нему индейцев. Он уже ничего не мог видеть и чувствовать, уткнувшись лицом в густую гриву гнедого по кличке Накпа — Длинноухий, с которого минутой позже упал в высокие травы Великих Равнин.
Дайвер пришел в себя только спустя несколько суток. Еще находясь на пороге беспамятства и яви, он ощутил, что лежит на чем-то мягком и колеблющемся и что оно, это мягкое и колеблющееся, куда-то беспрерывно движется. Потом он уловил запахи выделанных шкур, конского пота, топленого медвежьего жира, услышал топот и фырканье лошадей, и гортанную индейскую речь. Его отяжелевшие веки вздрогнули и медленно поднялись. Ослепительно-белый свет дня заставил его зажмуриться. Но лишь на секунду. Он снова открыл глаза и теперь уже смог кое-что разглядеть. А именно: малых индейских пони с седоками-мужчинами, лошадей с поклажей на волокушах-травуа, пеших индеанок с детьми и бессчетное множество собак, тащивших миниатюрные повозки.
«Индейское племя на марше! — мелькнуло в голове лейтенанта. — И я в его составе?»
Дайвер повел головой и убедился, что так оно и было. Он лежал на большой волокуше-травуа, которая, оставляя на земле две глубокие бороздки, везла его, одетого в замшевые штаны и куртку, по выжженной солнцем прерии.
Он полуприкрыл веки и начал вспоминать все. что с ним произошло. Поездку на север, пленение Пейджа, обратное бегство и — о Боже! — эту дикую и бессмысленную перестрелку со своими сослуживцами.
Дайвер вспомнил и о ранении. Он коснулся рукой левого бока и почувствовал на нем матерчатую повязку. Затем ему показалось, что ранение есть на голове, И точно! Она была перевязана чьей-то заботливой рукой.
«Не помню, чтобы меня ранило в голову, — подумал лейтенант, хмуря брови. — Но, может быть, я просто упал с лошади Тонвейи… Черт, полукровки уже нет в живых!.. Бедный делавар!..»
Убаюкивающее движение травуа заставило Дайвера смежить веки. Он спал и не видел, как кочевники добрались до стоянки на берегу неглубокого ручья, окаймленного тополевым леском. Не видел, как индейские женщины споро поставили шесты и натянули на них покрышки из выделанных бизоньих шкур. Не почувствовал, как двое индейцев сняли его с повозки и бережно уложили на мягкую лежанку в просторном переносном жилище.
Очнулся он вечером, когда в типи горел яркий огонь и вкусно пахло тушеным мясом. Он сглотнул скопившуюся во рту слюну, приподнял голову.