— Что с моей головой, Миниша? — спросил Дайвер.
— Ты упал с гнедого на камень.
— Понятно, А где лошадь, мой мундир, оружие и… золото?
— Длинноухий в табуне, оружие и золото, — индеец вытянул руку в сторону задней стенки типи, — вон там. Твой же мундир я выбросил в прерии. Зачем он нужен Токече, почетному члену племени брюле?
«Действительно, зачем? — подумал лейтенант, усмехнувшись. — Новая жизнь — другие одежды.»
— Как мои раны? — снова обратился он к индейцу.
— Пуля Длинных Ножей прошла навылет, не задев важных органов. Я промыл и обработал твой раненый бок и голову. Теперь ты под присмотром Тачинчи и моего отца.
Дайвер с признательностью в глазах посмотрел на индеанку и пожал руку ее мужу. В конце концов, они заслужили это. Плен пленом, а дикари, все-таки, спасли ему жизнь.
Выпив какого-то горького снадобья, приготовленного индеанкой, и съев немного тушеного мяса, Дайвер откинулся на лежанку с намерением обдумать причины, толкнувшие солдат к расправе над ним.
«Итак, тут, похоже, дело в том, что Райт каким-то образом узнал обо всем, — начал размышлять лейтенант, пока хозяева жилища насыщались ужином. — Ну, от кого он мог узнать, как не от Кросби!.. Томми, Томми! Как же ты мог, такая низость! Из-за какой-то девчонки лишать жизни друга… Ясно, почему она была так холодна со мной. Видно, дружок не терял времени зря, пока я был на разведке… Мерзкий подонок!.. Я же отомщу тебе, ублюдок!..
А Райт! Продажная армейская дрянь!.. Заставил солдат поливать меня пулями, покончил с делаваром… Ну что ж, твое золотишко потеряно для тебя навсегда. Потеряешь и свою подлую жизнь! Не знаю как, где и когда, но я отомщу!»
В бессильной ярости Дайвер кусал губы, в его больших карих глазах стояли слезы.
Некоторое время спустя, когда хозяева типи покончили с ужином, и вышли наружу — Миниша пошел навестить одного из своих друзей, а Тачинча отправилась к подружкам — компанию Дайверу составил отец военного вождя, жилище которого стояло по соседству.
Его звали Вахошиска — Белый Посланник. Он был высок ростом, сутуловат. Его медный орлиный лик по всем направлениям бороздили морщины, но темные прищуренные глаза казались необыкновенно живыми и острыми.
Зайдя в типи, он первым делом набил трубку — старинную вещь с каменной чашей и отполированным чубуком — не спеша, раскурил ее, пустив дым кверху, к земле и на четыре стороны света, а уж только потом с негромким кряхтением уселся подле Дайвера. Полуприкрыв глаза, молча, он вдыхал в себя пахучий кинниккинник, подперев жилистой рукой подбородок.
— Никогда не думал, что на склоне лет мне придется выхаживать Длинного Ножа, — проговорил он медленно.