— Пружинка, — прошептал Хромин, — пружинка.
— Что? — Айшат попыталась притянуть к себе его желтоволосую голову, но супруг отступил на шаг и поглядел так, словно снова очнулся на пыльной римской дороге и напрочь не понимает, кто эта полуголая девушка, норовящая его поцеловать.
— А куда, — осторожно, словно корнет Оболенский в присутствии поручика Ржевского, спросил он, — куда ты засунула ту пружинку, которую Плющ, помнишь, выудил из клепсидры внизу?
— Обратно кинула, — рассмеялась девушка, — часы идут, а что там внутри, его не касается. Может, так надо. Там еще разные железяки…
— Железяки! — воскликнул Хромин патетически. — Слушай, а пойдем-ка поглядим на эти железяки, Айшатка. Да ничего, не одевайся, мы мигом…
* * *
Как выяснилось, последние полтора часа они лезли на подземный утес, не утес даже, а целый пласт горной породы, вставший косо и образовавший пещеру, к которой примыкали и перед которой бледнели катакомбы, получившиеся из старых каменоломен. Андрей невольно подумал, что в такую пустоту может запросто рухнуть целый квартал Города, и в будущем римским строителям наверняка нелегко придется с постройкой многоэтажек и метро. Шутки стихли примерно на первой трети пути, весталки уже не мечтали вслух о сладости мести всему наземному миру вообще и его мужской половине в частности. Они лезли.
И хотя их бицепсы и квадрицепсы поражали силой и гибкостью, очень скоро то одна, то другая начинала тихо сопеть, как потерявшаяся в лесу девочка, размышляющая, реветь ли, если все равно никто не услышит. Не имеющие специальной спелеологической подготовки девочки стали уставать, а потом еще блондинка поглядела вниз и сказала: «Ой».
— Вниз не глядеть! — заорала тренерша и для убедительности рванула веревку, обмотанную вокруг шеи Андрея наподобие поводка.
— Вот ты мне позвоночник сломаешь, — без тени вежливости пообещал Андрей, — вот я вниз полечу вместе с тобой и со всем этим стадом, которое за нами лезет.
Примерно на половине дороги цепляющаяся за край какого-то карниза тренерша, стараясь не глядеть на Андрея, вытащила свободной рукой нож и перерезала сначала поводок, а потом и путы, оплетающие ему руки. Теперь он мог ползти по едва заметной тропинке сам, а вернее, с тем грузом, который навьючили ему на плечи. Вниз, если честно, смотреть не хотелось уже никому.
— Excelsior![34] — кричала где-то наверху Пульхерия. — Захватим город, три дня гуляем, вся косметика и мужики — ваши!
Рыжая весталка невесело усмехнулась Андрею и тут же, утратив бдительность, заскользила ногами вперед по кварцевому булыжнику с добрый грузовик величиной. Когда она проезжала мимо, Теменев вытянул руку и поймал ее за кожаный ремень.