Да уж, ситуация непростая. Оля требовала, чтобы мы втроем вернулись в публичный дом и помогли убежать ее подругам. На нее не действовали ни мои резонные замечания о том, то неплохо было бы сообщить обо всем в полицию, ни Настины ласковые бессмысленные уговоры.
— Ты понимаешь, что мы — три безоружные девушки? — разнервничавшись, я запустила бутыль с остатками виски через плечо. Та разбилась, ударившись о выложенную булыжниками мостовую.
— Вам поверят, — как заведенная повторяла Оля, — вы же туристки, с документами, приехали сюда легально. С вами ничего не сделают, потому что если вы исчезнете, то вас будут искать. А нас — нет.
По моему позвоночнику пробежал колкий мячик ледяной шаровой молнии. Мне казалось, что мы — все втроем — вдруг оказались вписанными в сценарий бездарного шпионского кино, центральной сценой которого является драка вооруженной зонтиком дамы с бандой отморозков.
Во что я все время ввязываюсь? Сначала эта нелепая история в Эдинбурге, которая в принципе могла произойти с кем угодно, только не со мной, отъявленным циником. Теперь вот этот пошлый бульварный сюжетец.
— Бред, бред, какой бред, — чтобы успокоить танцующие вальс мысли, я схватилась ладонями за виски, — ты и правда предлагаешь нам отправиться в бордель и помочь сбежать твоим подругам? Девочка, неужели ты не понимаешь, что это невозможно?
Я так и знала, — цыплячьи плечики босоногой жертвы восточной похотливости поникли, — придется мне вернуться одной. Лучше я пропаду там вместе с ними, чем вернусь домой одна. Тем более что у меня все равно нет паспорта, чтобы вылететь из страны.
— Постой, — Настасья схватила ее за локоть, и ее выражение лица мне не понравилось. Именно такие лица — вдохновенные, непримиримые и решительные — были у рисованных пионеров-героев из хрестоматий для младших классов, — я пойду с тобой.
— Настя! — взмолилась я. — Оставь ее! Пусть идет, а мы пока разыщем полицейскую машину. Так мы поможем ей скорее.
Пухлые губы моей подруги подобрались и сжались в ниточку. Тощая проститутка по имени Оля плаксиво смотрела на нее снизу вверх. Мне хотелось пристукнуть ее за то, что она смеет надеяться на компетентность дурочки Настасьи и тем самым внушает моей наивной подружке чувство ответственности.
— Если хочешь, Мира, ты можешь остаться. А я помогу Оле. Думаю, мне ничего не грозит. Она права, я нахожусь в стране легально, под защитой закона Они побоятся со мною связываться. — Она гордо передернула измученными диетой плечиками.
Настасья, в горячей крови которой гуляет неразбавленный юношеский максимализм… Это же надо, быть такой в двадцать восемь лет!