А вот на мою подругу умиротворенная тишина действовала иначе — мягко говоря, раздражающе Ей почему-то казалось, что в заброшенной спальне пахнет как в склепе (хотя, если честно, я сомневаюсь, что Настасья хоть раз была в настоящем склепе, скорее всего, ее знания о погребальных комнатах базируются в лучшем случае на романах Брэма Стокера).
— Ты что, не чувствуешь, здесь пахнет ладаном! Ладаном, как в церкви!
Не ладаном, а свечным воском, — поправила я. В комнате и правда пахло только что затушенными свечами. Я нашла этому логичное объяснение: просто электричество было лишь на обжитой половине замка, — наверняка свечи жгла служанка МакДоннела. Надо же ей было как-то постелить нам свежее белье.
— Ага, тогда почему нам вручили не свечи, а электрический фонарик, — Настя судорожно сжала в кулаке ни в чем не повинный электрический прибор, — Не нравится мне все это, ох как не нравится… Да еще этот МакДоннел! Крайне подозрительный тип!
— Он-то в чем виноват? — хихикнула я. — По-моему, обычный рано постаревший жадноватый мужичонка. Который ненавидит весь мир только за то, что ему не очень хорошо живется.
— Ты что, не заметила, как он на меня смотрел? — прошипела Настасья.
Я сочувственно похлопала ее по плечу.
— Тебе всегда кажется, что мужчины смотрят на тебя по-особенному. Помнишь, как из-за тебя чуть не уволили официанта в «Эль Гаучо»? Ты раскричалась, что он смотрит тебе в декольте, бедолага всего лишь пытался налить нам вина. Он не виноват, что как раз в тот момент, когда он наклонился к тебе е графином, ты выпятила свои буфера!
— Это не считается, — стушевалась Настасья.
— Ага, а тот случай в салоне красоты? Ты утверждала, что стилист ущипнул тебя за задницу, а он вообще оказался голубым. Ему просто хотелось посмотреть, как скроены твои штаны!
— Но все равно МакДоннел глаз с меня не спускал, — повторила Настасья, упрямо и-мрачно, — и мы с ним в этой развалюхе, почти наедине.
— Не наедине! — расхохоталась я. — Во-первых, здесь имеется служанка…
— Ага, старая глухая карга! — перебила Настя.
— …а во-вторых, привидение, — невозмутимо продолжила я, — и вообще, нам что, поговорить больше не о чем? Например, имеется одна животрепещущая тема. Моя влюбленность.
— Это еще более нереально, чем привидение, — глухо хихикнула Настасья, — я подумала и решила, что не влюбленность это вовсе, а гормоны. Ты переспишь с ним и забудешь о том, кто это такой.
— Почему ты в меня не веришь? Ты что, думаешь, что я всю жизнь так и буду скакать из кровати в кровать? — возмутилась я.
— Вообще-то, — Настя нахмурилась, — вообще-то, думаю, что да.