— Мы знаем, что птички уже улетели из клетки, — надменно произнес оруженосец — вероятно, кто-то из новых, что-то толстяк его раньше не видел. — Вам поручается важное задание — прочесать вон те скалы… — оруженосец махнул рукой позади себя. — Приступайте немедленно…
— Но…
— А лодкой воспользуемся мы. Вперед!
Один из воинов — тот самый, кривой на левый глаз, с торчавшей, словно пакля, бородою, пристально вгляделся в обступивших вожака людей.
Толстяк тоже вопросительно посмотрел на ван Зельде. Тот кивнул и сурово нахмурил брови.
Толстяка и его людей словно ветром сдуло из лодки. Наступая друг другу на пятки, они вихрем понеслись к дальним скалам. Последним, оглядываясь, неторопливо бежал одноглазый. Ну, точно, Олег Иваныч с ним уже встречался…
Споро отгребя от берега, оруженосцы подняли парус, и лодка ходко пошла к островку… Вернее, мимо. А чего им там было делать-то, Олегу Иванычу, Олексахе, Гришане и Софье?..
— Какие страшные сегодня глаза у хозяина, — багроволицый толстяк на ходу делился впечатлениями со своими спутниками. — Прям побелели от гнева… Нет, видно задел его за живое этот побег. И если мы их не поймаем… Эй, пошевеливайтесь! Да смотрите в оба!
План Софьи удался бы…
Удался бы блестяще…
Если бы…
Если бы не внезапно налетевший шквал!
И откуда он только взялся? Ведь был почти штиль, лишь небольшой ветерок лениво дул в корму, с каждой минутой приближая беглецов к заветной цели. И вот — на тебе!
Налетев, ветер задул, закружил, забуранил, превращая спокойную до этого морскую гладь в нечто подобное кастрюле с кипящей похлебкой. Завыли снасти, вмиг сорвало парус, унесло черт знает куда в морские просторы.
Потерявшую управление лодку неумолимо несло на скалы… Они становились все ближе, черные, как зубы дракона. И такие же кровожадные! Бурные волны с ревом бились о прибрежные камни, погода разыгралась так, что вход в залив практически не был виден. Одно хорошо — пиратские суда вряд ли осмелятся выйти сейчас в открытое море. Они-то не осмелятся… А вот кое у кого хватило ума.
Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу — снова, как когда-то на Ладоге, вспомнилось Олегу Иванычу. Что же, черт возьми, делать?
Неужели остров пиратов настолько неприступен? Настолько, что нет там какого-нибудь небольшого заливчика, кусочка пляжа — достаточного — нет-нет, не для корабля — для их маленькой лодки, утлой скорлупки в диких руках стихии?
Всем смотреть!
Вон там, кажется. Нет, не то…
А вот здесь?
Тоже ничего хорошего. Впрочем… А ну, подгребли! Вон, прямо над обрывом — одинокая сосна. А внизу — оголенные корни. Вот они, нависают над морем, и, кажется, даже шевелятся, словно волосы Медузы Горгоны!