— Ах!.. Ах! — кричал Штумпф, когда двуколка прыгала по камням.
Ездовой-санитар успокаивал его:
— Тихо, тихо, скоро госпиталь…
Госпиталь, куда попал обер-лейтенант, размещался в глубоком заброшенном штреке гранитного карьера. Со стен подземелья свешивались лохматья столетней плесени, в расщелинах камней росли дружные семейства сморщенных шампиньонов, от которых исходил одуряющий запах. Два коптящих фонаря висели на гнилых столбах крепей, и робкий свет их только усиливал мрак подземелья; кровь казалась черной и густой, как нефть. За поворотом штрека, уходящего в глубину, виднелся свет более яркий: там уже оперировали, оттуда несся вой, ругань, удушливые хрипы.
Время от времени из-за поворота выходили рослые санитары с засученными, как у мясников, рукавами халатов и начинали перебирать раненых, грубо пресекая их стоны. «Вот этого! — выбирали они. — Нет, сначала вот того!» — но всегда оказывалось, что где-нибудь в темном углу лежал тяжелораненый, которого надо было оперировать в первую очередь. Его подхватывали, как тушу, тащили на стол, а оставшиеся продолжали кричать, охать, сучить от боли ногами, выкрикивать в забытьи какие-то странные слова…
Из-за поворота вышли санитары, волоча умершего на операционном столе солдата. Один из них спросил:
— Офицеров не поступало?..
— Я фельдфебель…
— Я умираю…
— У меня семеро детей…
— Спасите, ради бога!..
— Тихо! — крикнул санитар и, осветив фонарем подземелье, направился к Штумпфу. — Господин обер-лейтенант, что же вы не отвечаете? Несите его на стол.
И когда его положили на стол и в глаза ударил ослепительный блеск зеркального рефлектора, командир «дикого» батальона с шумом выдохнул воздух:
— Спасен!..
Генерал Дитм видел, как среди безлесных увалов тундры перебегают маленькие фигурки людей — это русские. Они бегут, не останавливаясь, но как будто не торопятся. Ослепительное сияние ракет заливает долину, и цепи наступающих хорошо заметны с вершины сопки. Но пулеметы, расставленные вдоль ограды гигантского егерского кладбища, не могут покрыть огнем все поле боя.
— Почему молчат минометные батареи на высоте 375? — сердито спрашивает генерал Дитм, и начальник штаба полка неуверенно отвечает:
— Минометы выставлены на высоте 14-Р, там они…
Адъютант услужливо разворачивает на радиаторе «опеля» карту, удерживает ее от порывов ветра. Дитм с минуту изучает горный рельеф этого участка фронта, его голос срывается в раздражении:
— Берите шмайсер и отправляйтесь в цепь, мне совсем не нужны такие стратеги. Высота 14-Р, это поймет баран, может служить для катания на салазках, но никак не для установки на ней минометных батарей… Идите!..