— Довольно!.. Вы достаточно поиздевались над такими глупыми немцами, как я… Кончается ваше время! — И, деловито спустив затвор, ефрейтор высыпал на снег все патроны. — Подбирай, если хочешь! — и передал нацисту пустое, обезжаленное оружие…
А в окопах, куда вернулся Нишец, лейтенант Вальдер раздавал егерям Железные кресты.
— Дух Фридриха Великого, — говорил он, — этот дух воплощен в нашем гениальном фюрере, который по наитию свыше спасет Германию. Если не можете надеяться на себя, то надейтесь на чудо!..
Черно-красная ленточка креста Нишеца не обрадовала. Последнее время командование на кресты не скупилось. Достаточно было отбежать в сторонку от позиции и при этом не испугаться русских пуль, как уже можно было рассчитывать на повышение или награду. Лейтенант Вальдер, которого частенько стало покачивать от шнапса, тоже сделался кавалером Железного креста. Он держался благодаря шнапсу бодрее других командиров взводов, но однажды Нишец слышал, как лейтенант сказал:
— Черт возьми, неужели предстоит капитуляция?.. Русские стали неузнаваемы…
В плен ефрейтор попал совсем неожиданно, хотя уже готовился к этому с «черного понедельника». Он еще помнит тот момент, когда предусмотрительно сорвал с груди Железные кресты; помнит, что лез в карман за сольдбухом — солдатской книжкой, и очнулся от всего, уже только сдавая оружие.
Какой-то невзрачный на вид русский солдат, сидя на высокой куче трофеев с блокнотом в руке — это был солдат Семушкин, — придирчиво осмотрел шмайсер ефрейтора и устало сказал:
— Тысяча восемьсот пятнадцатый… И такой же грязный, как и все! Не было за вами, видать, присмотру, запустили оружие… Ну-ка, сначала почистить.
Нишец догадался, что требует от него этот строгий солдат, и без лишних слов принялся чистить свой шмайсер. Потом военнопленных, сдавших оружие, построили в колонну, офицеров заставили встать на правом фланге. Началась перекличка, ефрейтор получил номер далеко за тысячу и удивился: ведь среди этой тысячи был не только молодняк и тотальники, но и старые ветераны, как он, носители эдельвейса, «герои Крита и Нарвика», — одно звание чего стоит!..
На середину вышел русский полковник, сказал отчетливо по-немецки:
— Всем, кто имеет какую-либо просьбу, обращаться немедленно, в дороге претензии приниматься не будут.
Колонна пленных не шелохнулась, задавленная страхом неизвестного. И вдруг с правого фланга отделился артиллерийский офицер с двумя заляпанными грязью чемоданами в руках.
— Обер-лейтенант Эрнст Бартельс, — назвал он себя, щелкнув каблуками подкованных шипами сапог. — Я специалист по лишайникам северной флоры, до войны имел переписку с виднейшими университетами мира, в том числе и с Ленинградским университетом. Артиллерия — моя случайная профессия. Здесь, в этих чемоданах, моя коллекция, прошу сохранить ее для будущего…