С гневной обидой Карабанов пылко ответил:
— Чтобы только увидеть вас, я загнал лошадь, которой нет цены. Как вы можете? .. И если вам мало одного моего безумства, я могу совершить второе: выйти из коляски и следовать до Игдыра пешком!
Хвощинская с грустью улыбнулась.
— Узнаю вас, — ответила она. — Узнаю, увы и ах, прежнего…
Но только второе безумство, Андрей, пусть по праву принадлежит мне: я не выпущу вас из дормеза…
Карабанов посмотрел ей в лицо: оно и смеялось, оно и печалилось с ним вместе — почти одновременно. И та же вздернутая, как бы в удивлении, жиденькая бровка над карим глазом, и та же крупная родинка на левой щеке, и тот же завиток золотистых волос, который он поцелует, если… захочет.
— Ну, довольно! ..
Хвощинская ударила его перчаткой по острому колену, обшитому леем, и повторила:
— Ну, довольно… Глупый. Ах, какой же вы неисправимо глупый! И неожиданный в моей судьбе, как всегда. Вот уж что правда, так это правда! ..
Коляску трясло, керосиновый фонарь, привешенный в углу, мотался из стороны в сторону.
— Что забросило вас сюда, на край отечества? — спросил Андрей, понемногу успокаиваясь.
— Сейчас еду к мужу.
— Он просил вас об этом?
— О нет! Еду по доброй воле. Через Красный Крест. Харьков я оставила навсегда. Мне было там скучно… Вот еду — к мужу.
— Вы настолько любите его? — подозрительно и мрачно осведомился он.
— Грешно говорить, но пожалуй…
— Нет, — досказал за нее Карабанов и весь радостно просиял, блеснув зубами.
— А вы не смейтесь, Андрей, — заметила она с нежным упреком. — Я ведь его жена…
— А я вам писал. Мне было очень горько знать, Аглая, что вы принадлежите другому… Почему же вы даже не отвечали мне?
— Муж советовал не делать этого.
— И вы… послушались?
— Да. Он достоин того, чтобы прислушиваться к его юв.там…
Карабанов отодвинул шторку окна. Светало. За мутным стеклом бежали лесистые увалы, вдалеке пробуждались горы. Рядом с каретой, держа пики у седел, скакали неутомимые казаки, вглядываясь в синеватую мглу.
— Я понимаю, — сказал поручик, подумав. — Но только… Ведь не я один был виноват в нашей разлуке.
Она усмехнулась:
— Я очень изменилась за эти два года. Не подумайте, Андрей, что я осталась прежней. И сейчас я бы уже не позволила вам так обманывать меня, пользуясь моей наивностью и неопытностью!
— Не надо об этом, — попросил Карабанов, — Я вас любил. Я действительно любил вас…
Ответ ее был прост и печален:
— Я вас тоже любила, Андрей, но вы такой человек, что на вас трудно положиться.
— А на него, на вашего мужа, можно?
— О да!
— Он молод, как и я?
— Совсем нет. Что вы!