А я люблю военных, военных!
Военных-дерзновенных…
Последнее, что запомнилось ему в этой пьянке, так это черт, ласковый и хвостатый, которому он отдал все свои деньги, а потом заснул на теплом плече этого черта, раскисший и плачущий от какой-то обиды…
Утром Карабанов проснулся и увидел, что лежит рядом с чертом в возрасте примерно сорока лет, рыжим и вульгарным. Хвост действительно у черта имелся, пришитый к задней части серебристых рейтуз шантанной певички.
Андрей, плохо соображая, огляделся по сторонам, но где он находится, этого понять не мог и грубо растолкал черта кулаком в пышный бок.
— Эй, — сказал он, — как тебя? .. Проснись!
Женщина открыла слипшиеся глаза, мутно посмотрела на Карабанова.
— Господи, — сказала она, — никак, приехали? ..
Она скинула ноги с постели, прошлась по комнате. Чертов хвост с кисточкой на конце хлестал походя по углам мебели, стегал влево-вправо, и Карабанов не выдержал, рассмеялся.
— Скажи хоть, как зовут тебя?
— Здрасьте, мой милый, — огрызнулась женщина. — Вчера меня в Копенгаген к дипломатам звали ехать, а сегодня имечко вспомнить не можете!
Она взяла кувшин с отбитым горлышком, жадно и долго булькала горлом. Карабанов сказал ей:
— Лопнешь! Остановись…
Женщина прикрикнула на кошку:
— Брысь, окаянная! — И поскребла у себя в голове пальцами. — Таких кавалеров-то, — сказала она, — как ты, не дай-то бог иметь…
Надрался хуже сапожника, потом всех перестрелять грозился!
Карабанов невольно похолодел, что-то вспоминая.
— Не может быть, — сказал он.
— А как тебя казаки в коляску тащили? — равнодушно сказала женщина. — Тоже не помнишь? Я вон в суматохе даже платье свое там оставила — чертякой такой через весь город на позор кавалерам ехала!
— Ничего не помню, — сказал Карабанов, пощупав биение сердца: оно билось вяло и безразлично.
Мысль, что он тоже ехал через весь город в обнимку с этим рыжим чертом, показалась ему дикой.
— Ладно, — сказал, вставая. — Ты деньги взяла?
— Сами дали. Мы не какие-нибудь, чтобы по карманам залазить…
Придя к себе домой, Карабанов застал в комнате все такого же свежего, как огурчик, будто и не было вчерашней пьянки, Мишку Уварова.
— Карабанчик, — сказал он, — ты кабанчик!
— Иди к черту, — отругнулся Андрей.
— Да вот и не уйду… Вчера ты такого натворил, что одной аллокацией теперь не отделаешься!
— Что? — спросил Карабанов в растерянности.
— Князинька пришлет тебе секунданта. Приготовь своего, в ком ты уверен… Оде де Сион или я, наверное, будем судить за князя. Без крови не обойдется на этот раз, ибо обида была нанесена действием
— Я? — спросил Андрей.