Это заявление повергло слушателей в некоторое уныние. Сначала генерал, ко всеобщему удовольствию, сузил сферу подозреваемых, но теперь снова ее расширил.
— В этом деле присутствует много картин: работы Тициана из Милана и Падуи и другие полотна, которые украли у маркизы. Возникает странная параллель: на одной из картин Тициана женщину закалывают в саду. Луизу Мастерсон тоже убивают ножом в парке. С героиней на картине расправляется ревнивый муж. И любовник Мастерсон Ван Хеттерен, по его собственному признанию, ревновал свою возлюбленную. История словно бы повторяется и указует перстом на виновного. Но в дальнейшем мы поняли, что пошли по ложному следу. Ван Хеттерен начал ревновать благодаря тому, что доктор Миллер наговорил ему о Мастерсон весьма некрасивые вещи. Он — единственный человек, который всеми силами хотел от нее избавиться. Это так, доктор?
Миллер ничего не ответил. Он отвернулся от Ван Хеттерена, уставился в пол и сильно побледнел. У него единственно хватило сил покачать головой.
— В таком случае я объясню, что произошло дальше. В пятницу Робертс и Миллер обедали вместе. Совершенно очевидно, как повел себя Робертс: оглушил Миллера новостью, что Мастерсон пишет на него отзыв, и дал ясно понять, что она предпримет все, чтобы лишить его должности. Учитывая, какие замечания позволила себе накануне Мастерсон, Миллер мог вполне поверить его словам. А Робертс добавил, что отчет, который Мастерсон намеревается подать комитету в понедельник, тоже окажется для него судьбоносным. Он хоть и явное нагромождение лжи, но на какое-то время нанесет урон статусу их организации, подпортит репутацию самого Робертса и лишит его возможности действовать на стороне Миллера.
Боттандо заметил, что Флавия слегка нахмурилась, и забеспокоился, что сбился с намеченного курса. Он помедлил, сделал глоток воды, наклонился к ней и шепотом быстро спросил:
— Я что-то сказал не так?
Она помотала головой.
— Продолжайте. Объясню вам позже.
Генерал поставил стакан на стол, лихорадочно вспоминая, на чем он остановился.
— Синьорине ди Стефано стало очевидно, что доктор Миллер испытывал по отношению к Мастерсон сильное чувство обиды. Ее связи были лучше, чем у него, она выпускала книги, у нее была хорошая работа, а теперь она намеревалась погубить его карьеру. Ничего удивительного, что он горячо поддержал Робертса, когда тот заявил, что ее надо наконец приструнить.
Но у Миллера превосходное алиби. В десять часов он был на острове — его видели на кухне. Известно, что в тот вечер ни одна лодка не пришвартовалась к острову. Следовательно, он находился там и раньше и никак не мог убить Мастерсон в «Джиардинетти Реали».