Когда мы вернулись из Египта, Рамсес настолько освоился в замке Элсмир, что я не видела причин что-либо менять. И хотя было понятно, что столь удобное положение вещей не может продолжаться вечно, однако я решила до поры до времени об этом не думать. «Довольно для каждого дня своей заботы», как сказано в Писании.
И этот день наступил. На третьей неделе июня. Я трудилась в библиотеке, пытаясь привести в порядок записи Эмерсона, вернее, мне казалось, что я с головой погружена в такую захватывающую тему, как гробницы Восемнадцатой династии, как вдруг обнаружила, что рассеянно глазею на сад. Стоял чудесный летний день, в воздухе витал пьянящий аромат роз: цветочные клумбы этим летом пребывали в идеальном состоянии. Никто не вытаптывал и не выдергивал с корнем цветы с целью преподнести букет слугам или собакам. Зеленая лужайка перед домом не была обезображена глубокими ямами и кучами земли. Никогда еще наш сад не выглядел столь ухоженным. Надо сказать, переезд в этот дом совпал с великим событием: Рамсес начал ходить. И не только ходить, но и ковыряться в земле...
Я погрузилась в нежные воспоминания, начисто позабыв о работе. Отвлек меня стук в дверь.
Наши слуги приучены стучаться, прежде чем войти. Пусть это и прихоть, лишний раз подтвердившая опасения соседей, что мы дикие и эксцентричные субъекты, но я не понимаю, почему состоятельные люди не имеют права, подобно беднякам, побыть наедине с самими собой. Когда мы с Эмерсоном работаем или уединяемся в спальне, нам совсем не хочется, чтобы рядом мельтешил кто-то еще. Стучаться можно только один раз. Если никто не отвечает, слуга тихонько уходит.
– Войдите, – откликнулась я.
– Телеграмма, мадам, – сказал Уилкинс, ковыляя ко мне с подносом.
Уилкинс – крепыш и здоровяк, но предпочитает передвигаться походкой столетнего инвалида, чтобы его не попросили сделать лишнее. Я взяла телеграмму, и крылья недоброго предчувствия накрыли меня зловещей тенью. Дрожащим голосом (дрожь эта вызвана теми же причинами, что и ковыляющая походка) Уилкинс вопросил:
– Надеюсь, дурных вестей нет, мадам?..
– Нет... Напротив, новость очень хорошая. Завтра, Уилкинс, мы едем в Элсмир. Я попросила бы вас сделать необходимые приготовления.
– Да, мадам. Прошу прощения, мадам...
– Да, Уилкинс?
– Вы вернетесь с маленьким господином, мадам?
– Возможно.
По лицу Уилкинса промелькнула тень ужаса. Правда, надолго она не задержалась – наш дворецкий знает, как надлежит себя вести.
– Это все, Уилкинс, – сочувственно сказала я.
– Да, мадам. Спасибо, мадам. – Он, покачиваясь, направился к двери.