В кругах мафии Бобби Кассиопея числился «своим». Он был все и одновременно никто — обезличенный человек в невидимом втором правительстве мира. Мафия владела его телом и душой. Она вырастила его, дала ему образование, обеспечила деньгами и под конец организовала брак по расчету с итальянкой благородного происхождения, которая дала ему положение в обществе и открыла перед ним весь мир. Бобби был ходячей и говорящей фальшивкой, этакой игрушкой для тех умников, которые за кулисами дергали за веревочки.
Конечно, если глядеть со стороны, малыш Касс многого добился, но стоило копнуть чуть глубже... В сущности, любой беспризорный мальчишка владел чем-то неизмеримо большим, нежели Бобби. Искусственно созданная личность никогда не могла претендовать на то, чтобы ей вернули душу. По крайней мере — при жизни.
Так, здесь было ясно. Болан неторопливо развернул «уэзерби», установленный на треноге: в фокусе прицела появился новый персонаж — единственный и неповторимый Джон Ройал, хорошо знакомый миллионам теле— и кинозрителей. Этому человеку было лет пятьдесят, его опухшее лицо, еще не утратившее до конца былой привлекательности, ясно свидетельствовало, что в жизни его хватало, пожалуй, чересчур много самых разных похождений и неумеренных попоек. Личность, мягко говоря, противоречивая, и та информация, которой располагал Болан, не делала Ройалу чести.
Палач вздохнул и продолжил наблюдение. Если не считать шестерых девушек в бикини, бродивших по всей территории, да слуги в белой униформе, скромно стоявшего за стойкой бара, внимание привлекали еще двое: Лу Скапелли и Эдуардо Фулдженцо — «мусорщики Центральной Америки», как их окрестили в мафиозных кругах. Две девицы лениво потягивали через трубочки местный джин, налитый в зеленые кокосовые орехи. Фулдженцо утолял жажду пенистым светлым пивом, остальные пили что-то из высоких стаканов.
Двое парней в плавках и пестрых рубашках нараспашку патрулировали пляж, отделявший бассейн от океана. Еще один мафиози дежурил около лодки, на которой Скапелли и Фулдженцо прибыли на виллу Ройала для переговоров.
Итак, все действующие лица предстоящего кровавого спектакля были в полном сборе. Болан мрачно усмехнулся и, прежде чем спустить курок, ввел в расчеты окончательную поправку на ветер.
Болан не мог позволить себе допустить малейшую ошибку. Он целился в лоб, целился наверняка, и потому процесс наводки был для него чрезвычайно важен. Искусство стрелка — целая наука. Конечно, при столь огромном опыте, как у Болана, меткость становилась почти подсознательной, и все же, обращаясь с наиновейшим оружием, Палач не мог обойтись без математики. В этой ситуации полагаться на везение было просто глупо.