– Приготовиться к повороту, Орокьета.
– Слушаюсь. Но с таким хилым ветерком нам придется трудновато.
Де ла Роча смотрит на море, на обвисшие вымпела и мысленно прикидывает. Поворот оверштаг, даже при таком слабом бризе, позволит кораблям авангарда прийти на выручку центру, почти не потеряв ветра. Если же сделать бакштаг, их снесет так далеко, что они вряд ли сумеют принять участие в бою. Поэтому капитан решает, что в приказе подразумевается оверштаг.
– Подождем подтверждения с «Формидабля».
Де ла Роча смотрит туда, где за кормой, тремя кораблями дальше, находится на своем флагмане адмирал Дюмануар; однако тот невозмутимо продолжает идти прежним курсом, и на его реях не видно ни сигнала «понял», ни какого-либо другого. Командир «Антильи» с тревогой думает: чего ждет этот лягушатник, почему не выполняет приказ своего главнокомандующего – развернуться на сто восемьдесят градусов и ринуться на выручку своим. Нерешительность либо трусость. Третьего тут не дано. Здесь нет врагов, с которыми было бы можно сразиться, если не считать одинокого семидесятичетырехпушечного британца, который, оторвавшись от своих, торопится назад, чтобы присоединиться к атаке товарищей, и находится на траверзе «Нептуна» на расстоянии орудийного выстрела.
– Что будем делать, мой капитан? – спрашивает Орокьета.
– То, что я сказал: ждать приказа.
Кто командует, тот командует, говорит себе де ла Роча. Он моряк дисциплинированный, приверженный уставам и весьма уважающий иерархический порядок. А как же еще. В испанском военно-морском флоте продвинуться по служебной лестнице можно только так – получая звания по очередности и на все отвечая «слушаюсь». На самом деле он убежден, что обязанность и его, и всего авангарда – сменить галс и двинуться прямиком на врага, но командует здесь адмирал Дюмануар, и он держит курс норд; а с другой стороны, Кайетано Вальдес – он носит звание бригадира и прослужил дольше де ла Рочи – послушно идет на своем «Нептуно» во главе колонны и даже не пытается возражать. С этой стороны де ла Роча прикрыт: в военном деле иметь начальника, берущего всю ответственность на себя, – это три четверти успеха. Или даже больше. Поэтому «Антилье» остается лишь делать то, что ей приказывают. Без дисциплины все пошло бы в тартарары. Впрочем, зачастую оно идет туда же и с дисциплиной.
– Разве мы не будем поворачивать, сеньор капитан?
Де ла Роча, нахмурившись, огладывается на гардемарина Ортиса, который, со своим сводом сигналов в руках, воззрился на него широко раскрытыми глазами.
– Замолчите.