А потом железный гроб замер, броневая плита откинулась; темнота, режущие лучи фонарей. Меня подхватили под руки, куда-то повели.
– Фатеев, – негромко произнёс голос. – Вы слышите меня, Фатеев?
– Слышу, – механически ответил я. Почему я не чувствую кисти рук?..
– Вы можете говорить? Вы меня видите?
– Нет, – сообщил я. – Что-то с руками...
– Это для вашей же пользы. Боль была бы непереносима.
– Хватит! – резко перебил другой голос, низкий и сильный. Знакомый голос... я слышал его... где?
– Руслан Фатеев, я не играю в прятки. Меня зовут Адальберт. Эрцгерцог Адальберт.
Я слепо вглядывался в темноту. Меня посадили на стул, посреди яркого круга света. За его пределами – мрак.
– Пробы твоей крови дали невероятный результат, – Адальберт (или человек с похожим голосом) говорил резко, уверенно, наверное, ещё рубил при этом ладонью воздух. – Руслан Фатеев, ты не человек.
Докопались. Но как? Неужто я сам открыл им дорогу, когда пытался «дать силы» биоморфу в себе? Таившийся доселе только в извивах хромосомной ДНК (или где-то ещё на субклеточном уровне) зверь вырвался из клетки. Его засекли.
– Руслан Фатеев, от твоего желания сотрудничать может зависеть судьба Империи.
– Мне наплевать на Империю, – ответил я. – Жрите друг друга.
Назвавшийся Адальбертом рассмеялся.
– Это неправда, Фатеев. Иначе ты был бы с Дарианой Дарк, а не с нами.
– Я не с вами, кем бы вы ни были.
– Нет, ты с нами, – с нажимом произнёс голос. – Когда помогал истребить Тучу на Каппе-4.
– Что вы от меня хотите? – Я очень устал. Блокаторы не пропускали боль от истерзанных пальцев в сознание, взамен я расплачивался чудовищной слабостью. Неадекватный размен... в редких случаях. И сейчас как раз такой. Предпочёл бы чувствовать всё, но не ощущать себя двухсотлетним старцем.
– Правды. О том, кто ты и как можешь управлять Тучей.
– Я не могу управлять Тучей.
– Не важно. Ты можешь притягивать её к себе. Это видела вся бригада. Ты – и шарфюрер Паттерс. У неё мы нашли те же компоненты в крови. Вы с ней – два сапога пара, как говорите вы, русские.
– Поздравляю, – вяло сказал я. Язык и губы отчего-то отказывались шевелиться.
– Кое-кто из моего окружения считал, что всё необходимое ты скажешь под пытками. Ты не сказал.
– Что ж, вам не повезло. А может, у вас плохие специалисты?
Нелегко пытаться иронизировать в таком положении.
– У меня прекрасные специалисты, – сдерживаясь, ответил мой собеседник. – Но ты просто стал умирать. И никакие препараты не могли это остановить. Они прекратили пытку. Симптомы ушли. Я правильно говорю, доктор?
– Ваша светлость совершенно правы, – прошелестел ещё один голос, весь истекавший подобострастием. – Острая сердечная недостаточность, которая...