– Сколько ж можно тут сидеть?! – первым не выдержал Георгий. – Чего мы ждём? Что имперцы явятся сюда, выкурят нас из норы и тут же расстреляют?..
Вся семья собралась в тесном бункере, даже самые младшие.
– А мы здесь сидеть долго и не станем, – отозвалась мама. – Просто надо знать, когда придёт пора уходить. А уходить надо, когда вокруг будут рваться снаряды, когда имперцы будут прорываться к Севастополю и когда Дариане станет, наконец, не до нас.
– Боюсь, такого никогда не случится, – буркнул Лариосик.
– Угомонитесь, горячие парни, – сказал я. – Я почти уверен, что Дариана пустит в ход Тучу. А здесь – не самое плохое место, чтобы отсидеться.
– А как же наши? Остальные? – вознегодовала Лена. – Мы, значит, станем прятаться, а они – лягут под имперскими пулями?!
– Надо сделать так, чтобы никто не лёг, – сквозь зубы проговорил папа.
– Легко сказать! – сдвинутые Ленины брови не расходились. – Если бы высадился «Танненберг»...
– Он должен высадиться! – с напором бросил я.
– С чего ради?
– Каратели должны умыться кровью. После этого командование...
– Пришлёт первую попавшуюся резервную дивизию. Как ты можешь быть уверен...
– Валленштейн не упустит такого шанса.
– А командование?
– На это, пап, у него должны найтись друзья в Генштабе.
Семья смотрела на меня с сомнением, но сам я уже не сомневался. Если здесь не окажется «Танненберга», а будут действовать каратели... Только так оставался шанс сдержать Дариану. Даже если она действительно рассчитывает на Тучу. Мало кто, кроме «Танненберга», имел столько же боевого опыта столкновений с ней. Если кто и справится с безумным планом моей названой «сестры» (сестры по биоморфам, конечно же) – так это только «Танненберг». Сейчас это уже не батальон, даже раздутый, – это полноценный полк.
...Папа отдавал последние распоряжения. Семья перебиралась в «безопасное место» на один из отдалённых островков, где располагалась небольшая биолаборатория, принадлежавшая компании отца. Я отправлялся «на фронт». Георгия, несмотря на его отчаянные протесты, не отпустили. Мол, ещё навоюешься. Кто нас «там» прикрывать будет?..
Я смотрел на согнутую спину брата и вдруг подумал – а ведь если ты действительно хочешь на фронт, то не посмотришь ни на какие запреты. Сбежишь. А если хочешь повозмущаться для успокоения собственной совести – мол, как же иначе, мама не отпустила! – то, друг дорогой...
Разумеется, я постарался отогнать подобные мысли. Недостойно и грешно даже и помыслить так о брате. Он действительно всегда был послушным сыном. Всегда хотел, чтобы всем было хорошо. Всегда очень переживал, если кто-то с кем-то ссорился. Не то что я.