Собаки сплошь и рядом успешно грызут людей по одной простой причине: собака – зверь. Ее древние боевые инстинкты не занавешены всякой дрянью типа второй сигнальной системы, гуманизма и присущей нам филантропии. Прямоходячему сапиенсу, дабы достичь в боевой ситуации психического тождества с собакой (читай – включить в себе зверя), нужно сделать над собой невероятное насилие, буквально вывернуться наизнанку. В подавляющем большинстве конфликтов нормальный индивид так и не добирается до заветной кнопки и позорно бежит с поля боя, стеная от укусов слабого брата меньшого (случается, что не бежит, а его несут – и подчас, минуя приемный покой, сразу на кафедру).
Так вот Мо ничего включать не надо. В силу ряда трагических обстоятельств он и так постоянно «включен». Собаки, видимо, чувствуют это и стараются не связываться с большим сильным зверем…
– Вы че, вообще, тут делаете? – уже не так враждебно-уточнил хозяин жирного ротвейлера, потихоньку оттаскивая свою псину от ласкового Мо – ревность, видать, взыграла.
– Собачку ищем, – проникновенно сообщил Антон, верно уловив суть момента. – Средний пудель серебристого окраса. Отзывается на кличку «Герцог». Вчера на прогулке убежал неподалеку – вот, ищем.
– Пудель! – пренебрежительно скривился мужлан. – Ну разве ж то собака? Ха – пудель! Собака должена быть такой – типа Цезаря. Тогда – да, это я понимаю. А то – пудель…
– Не видели?
– Не-а, не видел, – мужлан садистски подмигнул и двинулся дальше. – Вы в филармонию сходите. Шкурку поищите. Если вчера пропал, значит, уже съели. А ошейник толкнули на барахолке. Сходите, сходите – шкурку можно этому отдать, как его… ну, чучельному мастеру. По том дома поставить. Зашибись: не воняет, не серет, не жрет, не гавкает. Ха! Пудель…
– Сам ты чучельный мастер, – буркнул вслед мужлану Антон. – Только вот интересно – почему в филармонии от собаки остается одна шкурка. Там кто?
– Кто собак ест, – встрепенулся Мо. – Корейцы, китайцы… бомжи.
– Хорошая мысль, – одобрил Антон, завершая осмотр замка – увы, опять без результата. – А чего эти собакоеды делают в филармонии?
– Собак едят, – невозмутимо ответил Мо. – Значит, в филармонии у собакоедов – база.
– Нелогично, – Антон пожал плечами – нет, Барометр не прав, в филармонии баз не бывает. – Пошли дальше, Барометр…
Через два дома исполнилось ровно половина десятого, и тотчас же на мобильный Антона позвонил Шведов.
– Есть контакт, – с плохо скрываемым торжеством в голосе сообщил полковник. – Опознала с ходу – все три ракурса…
Оказывается, архивная барышня опознала Сулеймана Вахидова. Перед самой «болезнью» архивариуса его навещали двое: кавказец и русак, о чем-то шушукались при закрытых дверях. Так вот, кавказец – Сулейман. Посетители скоро ушли, а ныне покойный господин Лысиков после этого ходил весьма довольный, потирал руки и даже чего-то мурлыкал под нос, что с ним случалось нечасто. А на другой день – приболел…