Комиссия получила множество сообщений от жителей Лос-Анджелеса — полезных, оскорбительных, а то и вовсе дурацких. В Лос-Анджелесе такое неизбежно. Даже безумные письма и телефонные звонки следовало проверить, ибо могло статься, что человек со стеклянной головой располагает полезной информацией. Часть моей работы и заключалась в том, чтобы профильтровать эти сведения. Сегодня после полудня я получил самые дикие. И одним днем дело не ограничится.
В дом номер 844 по Элм-стрит меня привело письмо, адресованное «Лоббистской комиссии» и подписанное «Зельда Бивеа».[1] «Я все знаю о мистере Боссе», — утверждала Зельда. Я поместил его в папку с другими, такими же «безнадежными» сообщениями, однако счел, что нельзя пренебрегать даже самым ничтожным шансом.
Но сейчас у меня опустились руки, ибо автор сидел там, в кустах.
Девушка, приблизившись ко мне, окинула взглядом кустарник:
— Бабушка, я тебя вижу. Выходи.
Кусты раздвинулись, и из них вылезла маленькая миловидная старая леди с розовым личиком, жидкими седыми волосами, в очках без оправы и в черном платье. Ее рост едва ли превышал пять футов, а вес — девяносто фунтов, даже вместе с листьями, запутавшимися в ее волосах.
— Здравствуйте. — Я был сама любезность.
— Ха! — Старушка уставилась на меня. — Вы что, один из них?
— Положим, сейчас я — один из Нас. А вот кто из нас Зельда Бивеа?
— Что?! — изумилась красотка, одернув свое голубое платье. — Я Зельма, — сообщила она, — а бабушка — Зельда. Но ее фамилия Моррис.
Я вынул письмо из кармана пальто.
— Это мое, — тут же заявила бабушка Зельда.
Я показал ей подпись «Зельда Бивеа».
— Я просто написала свое имя — Зельда. А последнее слово — не фамилия. Это значит «Берегись!», «Осторожно!» или «К бою!».
Я взглянул на девушку. Она улыбалась. В самом деле, очень забавно.
— О каком письме вы говорите? — полюбопытствовала Зельма.
Я передал ей конверт и объяснил, зачем пришел.
— Комиссия, расследующая лоббирование и тому подобное?
— Да.
— Прочитав об этом, мы с бабушкой заинтересовались, почему вы изучаете лобби. Ведь есть театральные лобби, гостиничные и прочие.
— Нет, мадам, — улыбнулся я. — Вы не совсем правы.
Девушка засмеялась и сообщила, что теперь и она, и бабушка знают об этом все. В обычное время я бы попытался держаться потверже и побыстрее перейти к делу, но этому воспрепятствовали большие зеленые глаза Зельмы, ее рыжие волосы и тонкое голубое платье. Она наконец перестала заливаться румянцем.
Я спросил Зельду о ее письме и о том, кто такой мистер Босс.
Она вынула листик из волос и уставилась на пальму.