любая девица
готова слиться
с ним в поцелуе,
ну и прочих формах.
Оставим треп о нормах.
Эй, фрау! Эй, фрау!
Вы со мною по-любому не правы.
Парень с букетом летом,
при луне, на коне, при знамени,
в груди с большевистским пламенем.
Пренебрегаете нами ли?
Сяду ли на мели?
Любая закидала бы цветами, ах!..
Только не надо кидать в горшках.
Шутка ли, жутко ли? Спите?!
Вздорное что-нибудь отколите!
Парень ждет при букете,
а в третьем куплете
ни слова о лете!
Брага в буфете,
вы в вечернем туалете,
не хмурьте брови,
предадимся любови!
Эй, фрау! Эй, фрау!
Вы сегодня по-любому не правы.
Чтобы закрепить успех, Коля после каждого куплета исполнял припев, который беспардонно стащил из «Бременских музыкантов»:
Ночь пройдет, наступит утро ясное,
Знаю, счастье нас с тобой ждет!
Ночь пройдет, пройдешь и ты, ненастная,
Солнце взойдет!!!..
Маркиза Знойненлибен была сражена новаторским речитативом и мелодичным, почти оперным припевом.
Хлопки не прекращались с первого до последнего куплета, вздохи венчали каждый припев.
Лестница слетела, как только стихла последняя нота Колиной серенады. Зажав букет в зубах, солдат Лавочкин поднялся к маркизе в покои.
— Николас, вы гений, — прошептала Знойненлибен. — Так еще никто не пел! Что за стиль?
— Рэп, — внес ясность Коля, вручая букет взволнованной маркизе. — Древнее искусство далекого угнетенного народа. Те люди черны лицом, зато в душе белы и пушисты! А сейчас мне пора, Занна. Не будем торопить события!
— До свидания, Николас! Спасибо за серенаду и букет, — сказала дама. — Приезжайте завтра, в это же время. Спойте мне что-нибудь еще.
— Буду непременно! — пообещал солдат, спускаясь к лошади.
Слава серенадопевца накрыла Николаса, как сачок бабочку.
Во-первых, маркиза, ее слуги и соседи мгновенно разболтали в городе о совершенно новой трактовке серенадного искусства.
Во-вторых, а возможно, и в главных, барон Николас Могучий оказался первым рыцарем, который посчитал, что маркиза Знойненлибен торопит события.
Вот это было подлинной сенсацией. Все предыдущие соискатели добивались от маркизы спуска лестницы исключительно для выполнения полной программы.
Половину следующего дня столица болтала об очередном, теперь музыкально-амурном подвиге Николаса Могучего под балконом самой желанной женщины королевства. Безусловно, светские дамы завидовали маркизе за неизменный успех у мужчин и недолюбливали ее. Кто-то открыто демонстрировал ей свою неприязнь, кто-то тихо ненавидел, но все с ней считались, и было престижно иметь со Знойненлибен приятельские отношения.
После обеда к ней потянулись с неожиданными визитами великосветские львицы. Просьба была одна на всех: позволить тихо посидеть в комнате и послушать божественное пение Николаса.