Я забыл, говорю я. Вся моя жизнь — это сплошная забывчивость. Это мое самое ценное профессиональное умение.
Моя рыбка, говорю я. Она умрет, если никто ее не покормит. Может, она посчитает, что это неважно, но эта рыбка для меня — весь мир. Сейчас рыбка — единственная, о ком я забочусь, и Фертилити должна пойти туда и покормить ее, или, еще лучше, взять ее к себе домой.
«Да, — говорит она. — Конечно. Твоя рыбка».
Да. И ее нужно кормить каждый день. Пища, которую она больше всего любит, находится за аквариумом на холодильнике, и я даю ей адрес.
Она говорит: «Наслаждайся превращением в большого международного духовного лидера».
Мы разговариваем, а самолет уносит меня все дальше и дальше на восток. Примерные главы моей автобиографии лежат на сидении рядом со мной, и это сплошной шок.
Я спрашиваю: откуда она узнала?
Она говорит: «Я знаю значительно больше, чем ты сообщаешь мне».
Что, например? Я спрашиваю, что еще она знает?
Фертилити говорит: «Чего ты боишься, чтобы я узнала?»
Стюардесса заходит за занавеску и говорит: «Он беспокоится о золотой рыбке». Какие-то женщины за занавеской смеются, и одна говорит: «Он что, умственно отсталый?»
Как для экипажа самолета, так и для Фертилити, я говорю: Так случилось, что я последний уцелевший из почти полностью исчезнувшего религиозного культа.
Фертилити говорит: «Ну и отлично».
Я говорю: И я больше никогда ее не увижу.
«Да, да, да».
Я говорю: Люди ждут меня в Нью-Йорке завтра. Они планируют что-то большое.
А Фертилити говорит: «Ну конечно планируют».
Я говорю: Мне жаль, что я не смогу больше с ней танцевать.
А Фертилити говорит: «Сможешь».
Ну, раз она знает так много, спрашиваю я у нее, как зовут мою рыбку?
«Номер шестьсот сорок один».
Это чудо из чудес, она права.
«Даже не пытайся держать что-то в секрете, — говорит она. — После того, что я вижу в снах каждую ночь, меня очень трудно удивить».
После первых пятидесяти пролетов лестницы я уже не могу подолгу задерживать дыхание. Мои ступни летают вслед за мной. Сердце стучит по ребрам изнутри грудной клетки. Ротовая полость и язык распухли и склеились высохшей слюной.
Сейчас я на одном из тех лестничных тренажеров, которые установил агент. Ты поднимаешься, поднимаешься до бесконечности и никогда не отрываешься от земли. Ты заперт в гостиничном номере. Это потный мистический опыт нашего времени, единственная разновидность индийских духовных исканий, которую мы можем запланировать в ежедневнике.
Наша СуперЛестница в Рай.
Около шестидесятого этажа футболка от пота растягивается до самых коленей. Такое чувство, что мои легкие — это нейлоновые чулки, в которые пихают лестницу: натяжение, выступ, разрыв. В моих легких. Разрыв. Шина перед взрывом, вот какое ощущение в моих легких. Запах такой же, как от электрообогревателя или фена, сжигающего слой пыли, вот такие у меня сейчас горячие уши.