— Ничего, — глухо повторил Люсин.
— Поговорим о чем-нибудь еще. — Наташа осторожно высвободилась и подошла к парапету.
От реки несло сыростью и немножечко тиной. По железнодорожному мосту грохотал бесконечный товарный состав. Над Лужниками клубился туман.
— Боюсь, что от меня будет мало толку. — Люсин свесился над непроглядной водой. — Я ведь прекрасно знаю, что мое поведение самоубийственно, но ничего не могу с собой поделать.
— Не понимаю, о чем вы.
— Мне казалось, что вы все понимаете.
— Нет, я сознательно разучилась понимать недосказанное. Так спокойнее. Чувствуешь себя более уверенной, защищенной.
— Вы давно разошлись с мужем?.. Ничего, что я об этом спрашиваю?
— Двенадцать лет.
— А Т„ме уже четырнадцать?
— Скоро будет. Ждет не дождется. Готовится вступить в комсомол. Хочет поскорее сделаться взрослым, глупышка.
— Взрослому легче. В детстве все переживается гораздо острее. Любая безделица. О мировых вопросах я уж и не говорю. Байрон, Лермонтов, Леопарди! Мне казалось, что они писали специально ради меня, что лишь я, единственный, сумел постичь безмерную глубину людского страдания.
— А кто такой Леопарди?
— Как, вы не знаете Леопарди? Значит, вас никогда не мучила мировая скорбь. Очевидно, это удел мужчин.
— Причем болезненно переживающих свое раннее созревание.
— Это вы о великих?
— Нет, о таких, как вы, перескочивших на палубу с подножки трамвая.
— Запомнили, однако. — Люсин был благодарен ей даже за этот пустяк. Но Наталья Андриановна инстинктивно отвечала иронией на каждое проявление чувства.
— Лучше сформулируем так: не забыли, — непринужденно парировала она.
— Надеюсь, в мореходке основательно повыбили из вас байронизм?
— Скорее, напротив, загнали вглубь.
— По крайней мере, вы научились драить медяшку, чистить картошку и мыть на кухне полы.
— В камбузе. — Люсин напустил на себя обиженный вид. — Не терзайте слух моряка, гражданочка.
— Вот таким вы мне нравитесь гораздо больше.
— Отныне я всегда буду только таким.
— Скоро надоест.
— Придется обучиться секрету вечной новизны. С кем вы предпочитаете иметь дело сегодня?
— Оставайтесь лучше самим собой. — Наташа видела, что внешняя непринужденность дается ему с немалым трудом. Ей и самой было куда как муторно. Намереваясь вежливо распрощаться и повернуть к дому, она тем не менее почему-то медлила, через силу поддерживая готовую увянуть беседу.
— Боюсь, что в качестве сыщика я покажусь вам уж совершенно неинтересным, — сказал Люсин. Его губы дрогнули в мимолетной, чуточку горькой улыбке. — Как жаль, что вы так скоро добрались до истинной сущности. На сем реквизит исчерпывается. Небогатый, приходится признать, реквизит…