— Я имею право так говорить, потому что это правда, — уверенно бросил он. — Тебе, девочка моя, предстоит еще многое узнать о жизни, и сомневаюсь, что колледж, в котором ты учишься, даст тебе в этой области существенные познания. Выбрось из головы свои детские предрассудки, будто Анне я хоть в какой-то мере дорог. Она чрезвычайно честолюбивая и алчная женщина, а мое богатство и влияние обладают притягательной силой. Только и всего.
— Я тебе не верю! — (Его карие глаза стали совсем черными.) — Ты просто хочешь как-то оправдаться, вот и все. Я не дура и отлично все поняла.
— Неужто? — Он оглядел ее неторопливым взглядом, и на его твердо очерченных губах мелькнула холодная улыбка. — Счастье твое, что я — гость в доме твоего отца, Келси. На этом свете не найдется женщин, которым бы удалось безнаказанно говорить со мной так, как это позволяешь себе ты.
Она нервно облизнула внезапно пересохшие губы, и этот жест не ускользнул от его пронизывающего взгляда. Она всегда испытывала почтительный страх перед этим другом своих родителей, и теперь ей впервые удалось понять, в чем тут дело. От стоявшего перед ней высокого, широкоплечего мужчины исходила такая пугающая, мощная, физическая сила, что по спине у Келси пробежали мурашки.
Он тревожил ее постоянно, с тех самых пор, как она впервые по-настоящему обратила на него внимание — было это около двух лет назад. Ей тогда исполнилось пятнадцать, и в том непонятном чувстве, которое он у нее вызывал, она теперь распознала страх, смешанный с волнением. Она, как правило, избегала его в те нечастые выходные дни, когда он появлялся у них в загородном доме, каждый раз в сопровождении новой женщины. Он был воплощением мужского начала, а потому был опасен.
— Хочешь, я докажу тебе, что прав? — Он, казалось, читал ее мысли, и она молча вытаращила на него глаза. — Я намекну Анне, что она может, как и предполагалось, провести здесь остаток уик-энда. Всего лишь намекну. — Келси хотела что-то возразить, но он властным жестом заставил ее замолчать. — Обещаю, что не отступлюсь от своих слов и не буду ее каким-либо образом принуждать. Если, как ты считаешь, ее сердце разбито, по-моему, будет естественно предположить, что она откажется и немедленно уедет домой. Правильно? — (Келси медленно кивнула.) — С другой стороны, если прав я, она, вероятно, перестанет разыгрывать обиженную и вцепится в то, что чуть не потеряла, мертвой хваткой. Согласна?
— А откуда мне знать, что ты не попытаешься ее уговорить?
Он молча посмотрел на нее долгим взглядом, и в его холодных глазах было такое выражение, что она вдруг вся сжалась.