Эндрю. Старший брат. Самый преуспевающий в семье человек. Глава могучей империи Левендеров. Мужчина, готовый принять на свои широкие плечи любую ношу.
И вот сегодня Винс взвалил на них свою невесту, с горькой усмешкой подумала Эвелин.
— Лин…
Голос прозвучал совсем близко, и девушка открыла глаза. Медленно повернув голову, она сквозь струи воды увидела Эндрю, стоявшего у кабинки с полотенцем в руках.
— Кто позволил тебе войти сюда? — холодно спросила Эвелин, нисколько не заботясь о том, что он видит ее обнаженной.
Впрочем, молодой человек не сводил глаз с ее лица, даже не пытаясь разглядывать все остальное.
— Хватит, — спокойно произнес он, протягивая ей полотенце. — Ты уже достаточно долго стоишь под душем.
Эвелин неожиданно засмеялась, сама не зная почему. В этом смехе не было веселья, он прозвучал горько и беспомощно. Достаточно долго для чего? — мысленно спросила она. Мне теперь некуда спешить. И, закрыв глаза, снова подставила лицо под струю, словно не замечая присутствия Эндрю.
— От того, что ты спрячешься в душе, легче не станет, — по-прежнему спокойно заметил тот.
— Оставь меня в покое, — устало отозвалась девушка. — Ты добился своего. Теперь можешь от меня отвязаться.
— Боюсь, что нет. — Он протянул руку и закрыл кран.
Снова наступило молчание, окутанное клубами пара, поднимавшимися от влажных плиток пола, обвивая стройное тело девушки.
— Я ему не нужна, — прошептала Эвелин. — А сколько было красивых слов…
Эндрю бережно набросил на ее плечи полотенце, осторожно вывел из кабинки и заключил в объятия.
— Винс испытывал к тебе физическое влечение, Лин, — тихо произнес он, — но любит все-таки Аннабелл. Он не имел права жениться на тебе.
Аннабелл, тупо подумала Лин. Первая и единственная любовь Винса.
— И тебе надо было обязательно снова свести их, — обвиняющим тоном произнесла она.
— Да, — вздохнул Эндрю, заботливо растирая ей спину полотенцем. — Ты не поверишь, дорогая, но мне действительно очень жаль…
Эти слова словно ножом полоснули по сердцу Эвелин. Она внезапно отодвинулась и с силой ударила несостоявшегося деверя по щеке, вложив в эту пощечину всю силу своей обиды.
Эндрю не шелохнулся и не выпустил ее из объятий. Он просто стоял и смотрел на нее своими непроницаемыми серыми глазами, крепко сжав упрямый рот.
Ей хотелось кричать, биться в истерике, колотить его снова и снова, выплескивая всю свою боль и ярость, но она не могла даже пошевелить пальцем. Казалось, эта единственная пощечина отняла у нее все силы. Эвелин затравленно всматривалась в лицо виновника своего несчастья, пытаясь отыскать на нем следы удовлетворения или, наоборот, раскаяния в содеянном.