Коптилка вспыхнула и разгорелась, в избе стало светло. Вошла длинная Авдотья, босиком, в ватном пиджаке и теплом платке.
– Холодно, ночью подморозить должно, – говорила она, подходя к столу. – Угоняют, угоняют нас. Плохо как с детьми малыми, в охапку не перехватаешь.
– Ехать недалеко, – сказала Дарья. – Вчера командир толковал – здесь штаб разместится. Так что все цело будет. Утром подводы дадут.
– Таська говорит, весна придет, на нас пахать станут, слыхала-то, – сказала Авдотья. Она села к столу, выдернула концы платка из-за борта пиджака и освободила платок под подбородком.
– Врет эта Таська, – громко сказала тетка Анюта, – весной и войны не будет, машин, лошадей дадут. А ей, видно, с немцами хорошо жилось, расплакалась.
– Во-во! – подхватила Авдотья. – Я ей и то говорю: на себе пахать не дозволю, у меня никак два брата на войне. А вот на вас, полицаевых женках, попашем.
– Вокруг горит и горит, – сказала Дарья.
Вадька сонный подобрался к матери, лез на руки, бормотал:
– Подпалят, подпалят.
– Кто подпалит, Вадька?
– Немцы подпалят.
– Так немцев же нет, немцев-то прогнали русские. Вадька прижался к матери и замер.
– Ты что, Вадька? Ай, Вадька заснул, заснул сынонька мой.
Она подняла его на руки, прихватив подол юбки, и снесла на печь. Зойка проснулась, села, свесив ноги.
– Ляг, Зоя, – говорила Дарья, стоя на лавке и гладя Зойку по волосам и спине, – поспи.
Зойка, закрыв глаза, тихо хрипела.
– У твоей Зойки ничего еще, – говорила Авдотья. – В Куракине так одна баба с той бомбежки беспрерывно икает. Тоже контузия.
Зойка смолкла, спряталась на печи.
– Ляг, ляг, – говорила Дарья и гладила Зойкины колени. – Два года никак исполнилось. Пора б пройти.
Дарья спустилась и села на лавку.
– Плохое позади осталось, – сказала тетка Анюта, – теперь вестей от наших ждать надо.
– Кто там? – крикнула, не подымаясь, Дарья. Дверь лязгнула и затворилась.
– Михаил! – ахнула тетка Анюта.
Подбежала Авдотья. Они тормошили его, наперебой расспрашивали о своих.
– Ты чего? – спросила издали Дарья.
– Сапоги валяные тебе подшить забыл. Отпросился.
Она нагнулась к сложенным у печи мешкам. Он подошел к ней, когда тетка Анюта и Авдотья вышли из избы, тронул за руку:
– Ладно тебе, посиди. Мне ведь скоро назад идти. – Накормить тебя хотела. Все ведь у нас сложено.
– После.
Они сели на лавку.
– В запасной полк пока определили, – сказал он, – снова шофером служить буду. Ну, где же сапоги?
Она улыбнулась и прикрыла лицо ладонями.
– Какие там сапоги, все увернуто.
Вспыхнула и зачадила коптилка. Дарья поправила фитиль и снова села.