Петри с побледневшим лицом повернулся ко мне.
— Я не слышал этого уже десять лет, — пробормотал он, — и надеялся, что никогда больше не услышу.
— Что именно?
— Сигнал, которым пользуется группа бирманских фанатиков. Нам они известны, как дакойты.
— Дакойты? Но дакойты в Бирме давным-давно вымерли!
Петри засмеялся.
— Именно такое утверждение я обнародовал двенадцать лет назад. И ошибся. А сейчас получил тому еще одно подтверждение. Во дворе кричал вовсе не призрак.
И вдруг до меня дошло, до какой степени он потрясен. Доктор отнюдь не принадлежал к нервным людям, и его реакция на инцидент, который мне показался совершеннейшим пустяком, свидетельствовала о том, что дело серьезно.
— Боже мой, я снова ошибся, — простонал он, возвращаясь к своему креслу. — Опять ошибся.
Дверь внезапно распахнулась, и в кабинет вошла женщина. Точнее, вбежала.
Мне приходилось слышать в мужском клубе восторженные разговоры о красоте супруги доктора Петри, но выбранный ею образ жизни был настолько уединенным, что увидел ее я впервые. И понял: все восторги в ее адрес лишь в малой степени отражали действительность. За всю свою жизнь мне не доводилось видеть женщины прекраснее. Не стану даже пытаться ее описать — в человеческом языке попросту отсутствуют необходимые для этого слова. Моего присутствия она даже не заметила, и я невольно подумал в чисто мужском недоумении: интересно, какими мистическими цепями удалось доктору Петри удержать это нереально прелестное создание?
Она подбежала к нему, и он обнял ее.
— Ты слышал? — прошептала она. — Ты слышал это!
— Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая, — проговорил доктор. — Да, я слышал. Но ведь это невозможно.
Он перевел взгляд на меня, и его жена, казалось, впервые осознала мое присутствие.
— Это мистер Шан Гревилль, — представил меня Петри. — Он принес мне очень печальные новости о нашем давнем друге, сэре Лайонеле Бартоне. Я не хотел тебе пока говорить, но…
Миссис Петри, сделав над собой заметное усилие, подавила страх и подошла, чтобы приветствовать меня.
— Рада вас видеть.
По-английски она говорила с легким акцентом.
— Но ваши новости… вы имеете в виду…
Я кивнул.
Ее прекрасные глаза обрели странное выражение. Взгляд был вопрошающим, сомневающимся, испуганным и вместе с тем анализирующим. Вдруг миссис Петри повернулась к мужу:
— Как это случилось?
По тону, каким был задан вопрос, я понял, что она, скорее всего, подслушивала.
Доктор Петри кратко повторил мой рассказ и в заключение вручил жене таинственную телеграмму.
— Если позволите вас на минуту прервать… — проговорил я, вытаскивая бумажник. — Вот, взгляните. Сэр Лайонел, должно быть, написал это в момент смертельной опасности. Впрочем, сами увидите… нацарапано на листке блокнота, который лежал возле кровати. Эта записка и привела меня в Каир.