В американской армии, когда ты занимаешь должность полковника или генерала, то тебе по должности сразу и положено это звание, не дожидаясь ни повышения, ни выслуги лет. У нас не так, чем бы ты ни командовал – какое звание имеешь, такое и имей. Будь это хоть полк или дивизия, но если ты ефрейтор, то будь любезен, им и оставайся.
В случае же с музыкантами Гребенщикова, которые очень скоро, как грибы, стали расти на освободившейся полянке, получилось не совсем ясно.
Ну посудите сами, сколько по Европе и Америке ездит всевозможных «Uriah Heep», «Deep Purple» и тому подобного. Так и не доехавший к нам «ELO» своим современным составом вообще всех поверг в изумление – одно название, а за ним не было ни одного музыканта, из тех, кто начинал это дело.
Но в этих случаях ни разу речь не заходила о моральной стороне дела – все музыканты, что стояли за этими именами, не питали никаких иллюзий, относительно своего статуса…
Ну командует он, этот «ефрейтор-музыкант» «полком», так и понимает, случись что – его место опять в «каптерке». Мудрые они, эти западные артисты. В России все не так. Помните, как в одной сценке у Райкина?
«Можно я у вас тут на краю скамеечки посижу? А можно я тут ноги вытяну? А можно я тут прилягу? А можно тут свет погасить? Да и вообще, выйдите в тамбур, я сплю, не видите что ли?»
Ещё я не могу понять вот какой вещи, отчего случается, что все время кто-нибудь из последующих Бориных «лабухов»98 нет-нет, да выступает в прессе с заявлениями, типа «мы разошлись с Борисом по принципиальным творческим разногласиям». Резонно возникает вопрос: «Что ж ты своих песен не пишешь, раз такой умный?»
Или иной заявляет, мол не знаю, буду ли участвовать в серии концертов с Борисом, поскольку не доволен гонораром.
Странна и позиция звукооператора, который похоже знает только одну ручку на пульте – это Борин голос? Зачем тогда держать весь остальной подыгрывающий состав, раз его все равно не слышно? Всего этого я уже не пойму никогда, поскольку понимать не желаю. Остается только по-настоящему пожалеть Бориса.
Выбранная им дорога – скорее всего верна, но потери от этого выбора – невосполнимы. Чин феодала подразумевает власть, но он же лишает свободы, которой всегда был полон «Аквариум».
И наслаждение от собственной деятельности, становится тяжелым трудом. Но иначе на сцене и не бывает. Только это уже не «легкий на подъем» настоящий «Аквариум», а сырая трясина, что тянет не вверх, а вниз. И от этого вся энергия уходит не на взлет, а на то чтоб не утонуть. Причина этому одна. «Я же говорил, чумазый играть не может!»