В подвале было не так темно, как могло быть: забранные решетками окна на уровне грунта позволяли свету проникать в большие хранилища. Здесь стояли бесчисленные ящики, наполненные предметами, добытыми графом во время его посещения исторических мест и различных антикварных лавок в Египте. Некоторые из них ни разу не открывали с тех пор, как они прибыли в Англию. В последние годы у графа обнаружилась новая страсть — к картинам и другим работам великих художников. В своей страсти к коллекционированию он мог сравниться лишь с великой русской императрицей Екатериной.
Джорджиана оставалась в подвале в течение нескольких часов. Она открыла ящик с шабти, маленькими фигурками слуг и рабочих, которые должны были заменять умершего, если боги призывали его — или ее — работать в загробном мире. Однако она не могла сосредоточиться на мыслях о Людвиге. И когда она перестала думать о нем, к ней возвращались воспоминания о том вечере, когда мистер Росс ворвался в баню и увидел ее обнаженной.
Почему во фраке он не казался таким же неотесанным, как в ковбойском облачении? Черный фрак, тонкая белая рубашка и бриллиантовые запонки лишь усугубляли ее смущение. Но особенно ей врезался в память цвет его глаз, когда он смотрел на нее. Из голубых они сделались темно-синими, цвета индиго. Джорджиана понимала, что это лишь оптический обман. И все же она заливалась краской от одного воспоминания о том, как он смотрел на нее. В его взгляде, как ей казалось, было то, чем он мог зажечь пламя грубого желания в душах своих жертв. Неудивительно, что женщины теряли голову, когда встречали его. И это смущало ее. Почему он обратил такое внимание на нее, неуклюжую дылду? Наверное, в силу привычки.
Джорджиана посмотрела на нарисованное лицо фигурки, которую держала в руке, и заговорила с ней.
— Знаешь, он несчастное существо. Развратник, злодей, преступник и хитрая лиса. — Тут она вспомнила о графе. — Да, я непременно должна поговорить с Трешфилдом.
Она оставила в подвале шабти и записи, которые делала о них, и поднялась наверх. Беспокойство за Людвига мешало ей заниматься обычной работой. Она возьмет с собой Людвига, и вдвоем они припрут Трешфилда к стенке. Наверху она прошла по коридору мимо стоящих в тени футляров для мумий, прижала руки к юбкам, чтобы ее кринолин не задел запыленный гроб египетского царя.
Остановившись у двери рабочей комнаты, Джорджиана неожиданно почувствовала странное покалывание в пальцах рук и спине. Она резко повернулась, но увидела лишь безучастно глядевшие на нее статуи жрецов, визирей и сфинкса Сенвосрета. Ее взгляд уловил тень, упавшую от бога Анубиса с головой шакала, повелителя мертвых. В коридоре было темно и тихо.