Делрот исчез. Порванный пустой мешок означал, что и маленький илван тоже успел удрать. Удрал, испортив самый лучший мешок. Да Гейрот убил одного старого путника за этот мешок! Другого такого ему уже не найти.
Черная невыразимая словами злость закипала в огре, и от этого голова болела еще сильнее. Гейрот сел, обхватив руками виски, словно пытаясь вжать боль обратно, туда, откуда она рвалась на волю.
Нет больше его ручного дракона Рогнота. Другой, большой дракон, которого привел Дел-рот, прогнал Рогнота куда-то далеко на север. А маг Брил отнял у Гейрота блестящий Камень Воздуха. И остальные сокровища пропали, когда Мамочка выгнала его из Цитадели.
Когда же он решил вернуться домой, Гейрот обнаружил огромную реку, разлившуюся на том самом месте, где раньше было его родное вонючее болото. Наверняка это сделал Делрот.
Огр чувствовал себя преданным. Тот маленький илван обозвал его неудачником, и возможно, он был прав. Но виноват-то в этом Делрот. Огр в ярости ударил кулаком по земле. Затем до боли сжал рукоять своей палицы.
Гейрот встал. Он не знал, что ему теперь делать.
Зубы болели. Кожа болела. В голове тоже что-то болело. Все у него болело. А раньше все было так хорошо. До того, как появился проклятый Делрот.
Мысль эта завладела Гейротом. Он тоже отправится в поход. Хорошее решение, простое. Он пойдет за Делротом, найдет его и расплющит одним ударом палицы.
БАМ!
В животе огра заурчало, и он встал, отшвырнув в сторону порванный мешок. Хороший был мешочек…
На одной из тропинок огр увидел человеческие следы. Он пошел по ним.
* * *
Тэлин разбудил своих спутников, когда до рассвета оставалось еще часа полтора.
– Вставайте, – объявил он, потирая замерзшие руки. – Пора в путь. Нам надо пройти пару гексагонов пустошей, и лучше бы это сделать по холодку. – Затем он добавил:
– Знаете, я никогда еще не покидал леса.
– Сам напросился, – потирая глаза, сонно сказал Брил.
Вейлрет молча грел руки над все еще теплыми углями костра.
– Тэлин прав, – поддержал илвана Делраэль. Потянувшись, он начал укладывать свое одеяло в мешок. – Надо идти.
И вот они впятером пересекли черную линию, отделяющую гексагон леса от гексагона пустоши. Густая растительность исчезла. Земля стала сухой и каменистой. Тут и там темнели бурые пятна пожухлой степной растительности. Вдали черной рваной стеной, скрывающей восходящее солнце, высились Горы Призраков. В начинающем голубеть небе еще горели последние звезды.
По мере того как они углублялись в пустыню, им то и дело стали попадаться странные одинаковые, словно вырезанные по одной мерке камни. Впереди мертвая земля казалась расчерченной смутным узором из несоприкасающихся гексагонов.