— О!
В ее коротеньком возгласе прозвучало нечто такое, что заставило Гарри оторвать взгляд от скатерти и посмотреть ей в глаза.
В их глубине, в самой-самой синеве мелькали искорки такого чувства, что он заставил себя отвернуться. Потому что еще мгновение — и он бы схватил ее на руки, и отнес в спальню, и не выпустил оттуда до утра.
Да-да, именно так. Ведь благодаря ей и только ей свершилось чудо: жестокие, насмешливые, уничижительные слова Дженни растаяли, как остатки прошлогоднего снега под апрельским солнцем, словно их никогда и не было. Пропало и владевшее им так долго безразличие. Гарри возродился к жизни, как феникс из пепла. Он ощущал себя мужчиной — настоящим, полноценным, способным желать женщину и дарить ей счастье обладания.
Но врожденная порядочность сдерживала его. Сдерживала, потому что то, о чем он говорил Пату, было правдой. Одной только сексуальной близости ему было мало. Гарри хотел большего, много большего. Огромной и вечной любви, такой, которой хватит на всю жизнь.
И он знал, что ему повезло, фантастически повезло. Ибо это чувство, которое посещает далеко не каждого, пришло к нему. Он любил Лесли, любил безумно, восторженно, страстно, до боли, до самозабвения. Поэтому хотел предложить ей не только свое тело, которое рвалось к ней, не давая спать ночами, но и свое сердце, и свою руку, и каждый свой вздох, каждый оставшийся день, до самой смерти.
Но пока, увы, для этого не было никаких возможностей. Пока что она, его «голубоглазая богиня», как он мысленно называл Лесли последние дни, владычица всех его помыслов, обеспечивала их обоих и кровом, и хлебом насущным, и даже работой…
Впрочем, сейчас даже это уже не терзало, не нарушало эйфорического состояния его души. Потому что Гарри составил план и уже начал действовать сообразно с ним. Он не сомневался ни на мгновение, что сможет осуществить его. Встреча со стариком садовником была даром провидения, указующим перстом судьбы. Только вот…
Только вот находиться рядом с Лесли и сохранять видимость дружеских отношений было все труднее и труднее. Особенно потому, что нередко Гарри читал, как вот сейчас, в ее глазах призыв — немой, но от этого не менее громкий и ясный. И делать вид, что не замечаешь его, день ото дня становилось все нестерпимее…
Так о чем это он говорил? Ах да, о месте в жизни.
— И я решил, что все, начиная с нашей с тобой встречи там, у Берта, было не случайным…
Лесли продолжала молча смотреть на него, ожидая продолжения. Она чувствовала: то, что он собирается сказать, является очень важным для него, для нее, для них обоих…