— Редактор, — ответил Пятьсот девятый и сам удивился, как странно прозвучало это слово.
— Редакторы нам бы особенно пригодились. Пятьсот девятый промолчал. Он знал, что вести дискуссию с коммунистом так же бессмысленно, как и с нацистом.
— Кто-нибудь слышал, кто будет новым старостой блока? — спросил он немного погодя.
— Да. Наверно, будет кто-нибудь из наших людей. Но наверняка один из политических. У нас тоже назначили нового. Он из наших.
— Когда ты снова вернешься?
— Через день или два. Это не имеет отношения к старосте блока.
— Еще что-нибудь слышал?
Левинский испытующе посмотрел на Пятьсот девятого. Потом он придвинулся поближе.
— Мы рассчитываем, что взятие лагеря произойдет примерно через две недели.
— Что?
— Да. Через две недели.
— Ты имеешь в виду освобождение?
— Освобождение и взятие собственными силами. Мы примем лагерь в свои руки, как только уйдут эсэсовцы.
— Кто это — мы? Левинский на мгновение замер.
— Будущее лагерное руководство, — проговорил он. — Оно понадобится и сейчас уже создается; иначе будет только неразбериха. Мы должны быть готовыми вступить в дело немедленно. В лагере должно быть обеспечено бесперебойное питание — и это самое главное. Питание, снабжение, управление— тысячи людей ведь не могут сразу же разбежаться…
— Ясное дело. Здесь не все могут ходить.
— Кроме всего прочего. Врачи, медицинское обслуживание, транспорт, подвоз продуктов питания, необходимые закупки в деревнях…
— И как вы все это собираетесь обеспечить?
— Нам помогут, это точно. Но мы должны это организовать. Англичане или американцы, которые нас освободят, — это ведь боевые части. Они не приспособлены для того, чтобы немедленно заняться управлением концлагерей. Это придется делать нам самим. Разумеется, с их помощью.
— Странно, — сказал Пятьсот девятый. — С какой уверенностью мы рассчитываем на помощь наших противников, не так ли?
— Я поспал, — сказал Бергер. — Теперь снова в порядке. Это все желудок, больше ничего.
— Ты болен, — возразил Пятьсот девятый, — я еще ни разу не слышал, чтобы из-за желудка харкали кровью.
— Мне приснилось что-то особое. Я все видел четко и наяву. Я оперировал. Все было залито ярким светом… — Бергер широко открыл глаза. Он заглянул в ночь.
— Левинский считает, что через две недели мы будем на свободе, Эфраим, — тихо проговорил Пятьсот девятый. — Мы сейчас постоянно принимаем по приемнику новости.
Бергер не шелохнулся. Казалось, что он ничего не слышал.
— Я оперирую, — произнес он. — Я приступил к вскрытию. Резекция желудка. И вдруг почувствовал: не знаю, что делать дальше. Я все забыл. Даже вспотел. Пациент лежал, весь раскрытый, без сознания, а я не знал, как мне быть. Я забыл, как делать операцию. Это было ужасно.