— Ты поступил опрометчиво, Муйрхейтах… Или лучше говорить — Кисель? — Леди-канцлер сцепила пальцы и опустила на них подбородок.
Она что, полная дура? Не понимает, как мужчин заводит? Да нет, на дуру не похожа. Верно, нарочно это делает. Из всего норовит выгоду извлечь. Знает Кисель таких!
— Зови меня Киселем. — Он оперся локтем на стол, против воли подкрутил правый ус.
— Так вот, Кисель, ты сделал ошибку, протянув ко мне руки. Или тебе мало девок внизу? Или на них тебе не хватает «оленьков»?
Муйрхейтах гордо промолчал. Денег действительно всё время не хватало, но какое ей до этого дело?
— Так вот, запомни, Кисель, заруби себе на носу — у нас, в Пригорье, женщина сама выбирает, с кем ей спать. А ты не в моем вкусе. Щупловат.
Кисель скривился, словно цвелый орех раскусил:
— Ты звала меня, чтоб всё это рассказать?
— Нет, не для этого. Но теперь считаю необходимым определить наши взаимоотношения. Запомни, Кисель. Я даю распоряжения и плачу, а ты выполняешь мои распоряжения. Слово в слово.
— А если я откажусь?
— Твое право. Найду другого. Хотя, признаться, я расспросила кое-кого и считаю — ты подходишь мне больше других.
Муйрхейтах промолчал. Негоже самого себя хвалить. Но в душе порадовался. Коли слава добрая идет, значит, можно еще из болота к солнцу вырваться, человеком стать. Тут же перед глазами возник вожделенный замок, герб, смерды, ломающие шапки при виде талуна.
— Это хорошо, что ты молчишь. Не люблю хвастунов-пустобрехов.
— Знаешь что, леди Бейона, давай ближе к делу. — Кисель положил ладонь на стол, словно прихлопнул листок с договором.
— Давай, — легко согласилась леди-канцлер. — Сможешь быстро собрать отряд опытных бойцов?
— Сколько человек?
— Тебе решать. Десять-двенадцать бойцов. Больше, думаю, не надо. Да ты и сам не захочешь делить прибыль на многих.
— Десять-двенадцать? — Кисель потер подбородок. — За день. Самое долгое — за два.
— Это хорошо. Вам предстоит отправиться на Север. К Лесогорью и границам ничьих земель.
— Еще два дня на закупку снаряжения.
— Дельно. Оружие и припасы полностью на твое усмотрение.
— Понятное дело. А что мы делаем в Лесогорье? Грабим караван? Убираем недовольного талуна? Хотя… Какие талуны в Лесогорье! Неужто трапперы на северных рубежах бунтуют? Злоумышляют против короны?
— Закрой рот, — одернула Бейона. — Молчащим ты мне нравишься больше… Слушай внимательно и только попробуй заржать или скорчить рожу, будто с дурочкой блаженной разговариваешь. — Ее рука нырнула под стол, где, Кисель не сомневался, вцепилась в рукоять корда. — Что-то приближается к нам с Севера. Злое или доброе, не знаю. Пожалуй, злое. А может, и нет… Я просто чувствую.