Я вспомнила, что Гена обладает способностью пьянеть вмиг. Этой своей способностью он меня раз так подставил… Нализался во время следственного эксперимента с обвиняемым; эксперимент записывался на видео, начали в прокуратуре, все было нормально, а когда приехали в квартиру, где наш клиент затоптал своего родственника ногами, негодяй опер Жердин, в которого сколько ни влей, на нем не отразится, заманил Струмина в туалет и угостил неразбавленным спиртом. Я, водя клиента по квартире и выясняя, где он прыгал на своем дядюшке, и не заметила, что один из участников эксперимента уже лыка не вяжет.
Обнаружила я это слишком поздно: когда предложила участникам эксперимента задавать вопросы обвиняемому. Вот тут начался бенефис эксперта Струмина! Он раздвинул всех руками, вышел вперед и строго спросил злодея, как дошел он до жизни такой, но, не дождавшись ответа, приосанился и запел: «Гляжу я на небо та думку гадаю…»
Весь трагизм ситуации заключался в том, что видеозапись шла полным ходом, и остановить ее я не могла. А видеофонограммы следственных действий монтажу не подлежат. Когда Гена, скорбя, что он не «сокил», стал размахивать «крыльями», наш обвиняемый сжалился надо мной и тихо предложил записать все сначала, только «этого дурика убрать». Гену отвезли домой на такси, а я обогатила свою следственную практику дублем четырехчасового эксперимента с видеозаписью.
Глядя на сопящего Струмина, я содрогнулась от воспоминаний и пошла к Наталье.
Панова выдала мне требуемые экспертизы. Я засунула их в сумку и позвонила в морг Васе — спросила, не хоронили ли кого-нибудь в последние дни в закрытом гробу. Вася мне ответил, что на праздниках похорон не было, сегодня — первые после выходных, закрытых гробов нет. Я ему в двух словах сообщила про недееспособного Гену Струмина и про то, что он несет какой-то бред, оскорбительный для меня. Вася заинтересовался:
— Что он конкретно говорит?
— Да ну, полную чушь, обзывает меня смертью с косой, кричит, что из-за меня Неточкина убили, я даже сути не могу уловить.
— Ладно, пойду поищу кого-нибудь, может, найдутся добровольцы Генку сменить на боевом посту, а то все это может плохо кончиться.
Я поняла, что заведующий на похоронах, а Вася, как всегда, остался старшим наряда. Не сомневаясь, что он что-нибудь придумает, я успокоилась и отправилась восвояси.
Вечером я позвонила в дежурное отделение — узнать, как прошло дежурство под знаком зеленого змия. Панова мне сказала, что вскоре после моего ухода она уехала на труп, а когда вернулась, Гены не было. Мы с ней сошлись во мнении о том, что, может, это и к лучшему, я ей пожелала продержаться до утра; но какое-то беспокойство меня грызло. Если Генка ушел сам, одурев от хмеля, не приключилось бы с ним чего…