— Даже на ходу.
Помимо светских сплетен, Карл обожал старинные автомобили. Его коллекция началась с «линколь-континенталя» выпуска 1939 года, который он отыскал в Копенгагене. Я не одобрял его хобби, но, в конце концов, у каждого свои причуды.
— Сколько? — спросил я.
Карл вновь занялся бокалами.
— Двадцать пять, — едва слышно выдохнул он.
— О Господи, — вырвалось у меня.
— Послушайте, я знаю место, где мне хоть завтра выложат пятнадцать тысяч за «испано-суизу», — ситуация начала проясняться. — Пять тысяч я сниму со счета, так что недостает только пяти.
— Не понимаю я этого, — я покачал головой. — Выкладывать двадцать пять тысяч долларов за машину, которой чуть ли не полвека.
— Еще через пять лет она будет стоить на десять тысяч больше.
— Так она в хорошем состоянии? — я начал сдавать позиции.
— В превосходном.
— Я поговорю с Падильо, как только он вернется.
— Этот парень не может ждать долго.
— Пока Майка нет, говорить не о чем.
— Я позвоню этому парню и скажу, что беру машину.
— Послушай, мы еще ни о чем...
— А вот и ваш гость, — оборвал меня Карл.
Я обернулся. Пломондон прямиком шел к бару. Невысокого роста, плотный, лет сорока, с пружинистой походкой.
Подойдя вплотную, он кивнул мне и протянул руку.
— Я — Билл Пломондон.
Мы обменялись крепким рукопожатием и я сказал, что рад его видеть, и поинтересовался, не желает ли он откушать в отдельном кабинете?
— Я предпочитаю общий зал, — последовал ответ. Я кивнул и оглядел салун. К счастью, Пломондон пришел, как мы и договаривались, в третьем часу, когда волна желающих перекусить спала и появились свободные столики. Я поймал взгляд герра Хорста и тот поспешил к нам.
— Думаю, номер восемнадцать, герр Хорст.
— Разумеется, герр Маккоркл, — несмотря на то, что он работал у нас почти пятнадцать лет, отношения наши оставались подчеркнуто формальными, как на людях, так и без оных.
Мы могли бы поставить в зале еще с десяток столов, и никто не пожаловался бы на тесноту, но многие клиенты предпочитали наш салун именно потому, что им не приходилось, описывая свои последние триумфы и поражения, понижать голос до шепота из боязни, что их услышит не только собеседник.
Меня Пломондон раскрывать не стал.
— Мне бифштекс и салат. И «мартини».
Я поддержал компанию, остановившись на том же. Когда принесли запотевшие бокалы, он отпил из своего, поставил его на стол, наклонился вперед и взгляд его карих глаз уперся в мою физиономию.
— Как Майк?
— Нормально.
Пломондон покачал головой.
— Если в все было нормально, он бы не попросил вас пригласить меня на ленч.
— Он сказал, что вы нужны ему на три дня в Нью-Йорке. Вознаграждение гарантируется.