Ужин подходил к концу. К вполне логичному финалу. Подходил настолько плавно и естественно, что у меня мелькнула мысль: что-то всё больно уж гладко. В жизни я не страдал комплексом неполноценности, но и не переоценивал шансы раскатывающего на задрипанном «уазике» студента Рылеева мгновенно влюбить в себя такую девушку… Надолго эта мыслишка в голове не задержалась.
Из динамиков медленно лилась негромкая музыка. Мы столь же медленно кружились в танце. Два других посетителя — напоминавшие обликом негаданно разбогатевших таежных бродяг — казалось, решили перепробовать весь здешний ассортимент спиртных напитков, причем отнюдь не в символических, дегустационных дозах. Они не обращали на нас внимания. Один, впрочем, оторвался на миг от стакана, чтобы поощрительно подмигнуть мне: давай, мол, парень, не теряйся…
— Не пойму, почему при первой встрече ты показалась так похожей на цыганку… — удивился студент Рылеев. Агент Хантер мысленно присоединился к его удивлению — неуловимые восточные черточки в облике девушки напрочь исчезли. Да и цвет волос изменился: Эльза стала шатенкой.
— Вот так и смотрят мужчины на женщин, — вздохнула она. — Видят лишь одежду, макияж и прическу. Был такой период у меня в жизни, месяца три… Восточный. Тяга к древней мудрости и блаженному ничегонеделанию. Ну и соответствующий имидж.
— Блаженное ничегонеделание? По-моему, ты в то утро выглядела на редкость энергичной и напористой. Страшно представить, что бывает с жертвами твоих интервью в периоды деловой активности.
— Не помню… Наверное, ты мне сразу чем-то понравился… — Она сделала шаг ко мне — короткий-короткий, мы и так стояли почти вплотную. И я понял, что отвечать на ее последнюю реплику надо не словами.
Мы целовались посреди ресторанного зала, и никто на нас не смотрел, лишь кабанья башка на стене пялилась свирепым стеклянным глазом и напоминала в этом ракурсе мою тещу, незабвенную мадам Гришнякову…
— По всем канонам сейчас полагается сказать, что кофе у меня дома на порядок лучше, — вздохнул я, когда нам подали упомянутый напиток. — И что имеется уникальная коллекция музыкальных записей… Но увы. Кофе нет даже растворимого. Хотя музыка действительно уникальная — ламповая радиола с набором пластинок семидесятых годов.
— По тем же канонам мне полагается в ответ соврать, что я давняя фанатка Лещенко и Валентины Толкуновой… Но зачем? Мы взрослые современные люди, и каноны давно устарели. В ночных молодежных клубах наука обольщения сведена к минимуму: «А ты клевая чувиха! К тебе или ко мне?»
После этой реплики можно было решить, что Эльза постарше, чем выглядит, — моя ровесница, по меньшей мере. Но нет, из оброненного девушкой замечания следовало, что две недели назад ей исполнилось двадцать три…