Серые глаза Тая внимательно всмотрелись в её лицо.
— Когда?
— Что — когда?
— Когда ты должна вернуться?
Кэмми сглотнула комок, внезапно застрявший в горле.
— Скоро. — Да, ей было необходимо вернуться, и тянуть с отъездом она уже не могла. Хотя бы для того, чтобы похоронить надежды Коннелли заполучить Тайлера Стовалла в свой новый фильм. А заодно — постараться уберечь его от приставаний режиссеров, продюсеров, репортеров, а также поклонниц, которые могли пронюхать о его местонахождении.
Тай вздохнул и подсел к ней на диван. Кэмми сама потянулась к нему, и их губы слились в долгом поцелуе. Пальцы Тая начали перебирать пуговицы на её блузке, поочередно расстегивая их. Затем одной рукой он проник за чашечку лифчика и принялся ласкать нежный сосок.
И тут словно электрический ток пробежал по их телам. Воспламененная порывом Тая, Кэмми уже не только отвечала на его страстные ласки и поцелуи, но и сама, точно в лихорадке, расстегивала пуговицы, срывала с него одежду, гладила и ласкала его тело… Соитие их было как никогда бурным и неистовым. Наконец, испытав бешеный оргазм, Кэмми зашлась в безумном крике…
Уже потом, лежа в объятиях уставшего Тая, Кэмми вдруг вспомнила про «Ущелье разбитых сердец». Надо бы все-таки предупредить Тая. Он должен знать, что потом, после её отъезда, к нему могут нагрянуть совсем другие гости. Она, конечно, попытается каким-то образом отвлечь их, помешать их планам, но в конце концов, и Кэмми это прекрасно понимала, все её усилия окажутся бесплодными. Нет, нельзя этого допустить! Тай не выдержит переезда в Голливуд.
— Тай?
— Что? — переспросил он, целуя её в грудь.
Кэмми содрогнулась и улыбнулась.
— Перестань. Хотя бы на минутку. Мне нужно поговорить с тобой.
— Говори, — великодушно разрешил он.
— Тогда давай оденемся, иначе я за себя не отвечаю.
— Ладно, будь по-твоему, — ответил Тай, и со вздохом потянулся за своей разбросанной по полу одеждой.
* * *
Десять минут спустя Кэмми, стоя перед камином, причесывалась. Она была в джинсах и кремовой тенниске. Ногти на пальцах босых ног были выкрашены в персиковый цвет, и зрелище это настолько возбуждало Тая, что он с трудом прислушивался к словам Кэмми.
— Дело в том, что я была с тобой не полностью откровенна, — призналась она, отложив расческу в сторону и сцепив пальцы обеих рук. Она вдруг напомнила ему школьницу, вызванную отвечать перед всем классом строгой учительницей.
И внезапно Тай с похолодевшим сердцем осознал: а ведь он её любит! По крайней мере, чувство, которое он питал к Кэмми, не походило ни на что другое. Неужели это любовь? Он не верил, что способен когда-либо испытать нечто подобное, однако новые ощущения — бешеный пульс и глупая распирающая радость, от которой хотелось плясать и петь, — все это не оставляло сомнений: да, он влюбился!