Эту ночь Виктор Ольшанский провел в дороге. До Смоленска докатили быстро. Тяжелый джип «сабурбан» с дизельным двигателем хорошо чувствовал себя и на трассе и на проселке. После Смоленска начались заморочки, в темноте проскочили нужный поворот на поселок «Сосны», где, по слухам, временно обретался кореш Кота Евдоким Вяткин. Прокатили по трассе десять километров, пока не поняли, что удаляются от цели своей поездки, а не приближаются к ней.
Сидевший за рулем шепелявый Генка Чудов по прозвищу Штанина съехал на обочину, разложив на коленях карту, долго водил по бумаге желтым от табака пальцем и шепотом поминал бога и мать. Ольшанский, открутив крышечку термоса, сделал пару глотков крепкого кофе.
— Промахнулись, — сказал Штанина. — Самую малошть. Вершт десять, не больше.
Развернув машину, он погнал ее по пустому шоссе в обратном направлении.
— Промахнулись, мать твою, — огрызнулся Толмач. — Штанина, ты совсем, что ли, горем убитый? Десять верст — это, по-твоему, самая ма-ло-ш-ть?
На заднем сиденье рядом с Ольшанским развалился другой охранник, Володя. На его морде еще не зажил штемпель, что ему поставили во время разгрома бильярдной. Володя дремал, просыпаясь на минуту, снова закрывал глаза, о чем-то вздыхал во сне.
Ольшанский волновался, как мальчишка перед свиданием с вожделенной зрелой женщиной. В эти часы и минуты ему, прежде не верившему в приметы и знаки свыше, казалось, что встреча с бумером состоится совсем скоро. Это не просто встреча хозяина машины со своей тачкой, это некий знак, символ. Когда он сядет за руль своей бээмвухи и помчится на ней к Москве, жизнь чудесным образом переменится. Неудачи и обломы последних дней, весь этот кошмар, свалившийся на голову, истерзавший душу, навсегда останется в прошлом, а впереди засветит только хорошее. Большие бабки, бильярдная на десять столов, несколько залов игровых автоматов…
Бумер приносит счастье, это давно замечено.
Свернули на разбитую асфальтовую дорогу в два ряда. Отмахав еще километров пятнадцать-двадцать, остановились возле указателя, Штанина, снова сверившись с картой, свернул на грунтовку и, жалея машину, сбавил ход. Черный «сабурбан» медленно пер по раскисшей дороге, как танк на войсковых учениях, выплевывая из-под колес гравий и жидкую глину.