Потом были Афины, Рим, Бейрут, Ольстер, Западный Берлин, Нью-Йорк, снова Мадрид.
За эту любовь к перемене мест он и получил прозвище Пилигрим.
В досье Интерпола была, правда, и другая версия, которая казалась Голубкову более достоверной. В начале 81-го года Карлос проник вместе с группой паломников из Иордании в одну из мечетей Иерусалима и оставил там взрывпакет с часовым механизмом. В теракте обвинили еврейских экстремистов. И хотя следователи Моссада и Интерпола были уверены, что это дело рук террористов из ООП и выполнявшего их задание Пилигрима, достаточно убедительных доказательств получить не удалось.
За Пилигримом уже тянулся длинный кровавый след. Взрывы израильского парома, вокзала в Болонье и торгового центра в Белфасте — это далеко не все его подвиги.
Установили его участие в серии диверсий в пригородных лондонских поездах, в ограблении нескольких банков в Австрии и Италии. Каждый раз сначала устраивался отвлекающий взрыв в центральном офисе или в соседнем доме, и в возникавшей панике вооруженные грабители прорывались к сейфам. Пилигриму поразительно везло, на десятилетия садились в тюрьмы его подельники и сообщники, ему же удавалось избегать ареста.
Это везение закончилось в Стокгольме. В результате совместной акции Интерпола, германского Бюро национальной безопасности и шведской полиции Пилигрим был арестован с двумя последними членами «красных бригад», еще гулявшими на свободе.
* * *
Два с половиной года в Дармштадте.
Побег.
И вот он у нас в Москве. Здравствуйте, я ваша тетя! И готовит новое путешествие.
Голубков даже сплюнул с досады и вслух — благо, в кабинете он был один — крепко выматерился.
"При подготовке преступлений очень осторожен, предусмотрителен, хладнокровен.
Свидетелей не оставляет. При задержании чрезвычайно опасен…"
Ну никак не вязалась эта фраза из интерполовской ориентировки с человеком, которого Голубков видел на снимках фээсбэшной «наружки» в кабинете Нифонтова. С тем, на старых снимках, вязалась. С этим же… Прямо заноза в мозгу!
Голубков нашел в материалах конверт с фотографиями и разложил их на столе.
…Нормальный сорокалетний мужик. Не красавец, но и далеко не урод. Спортсмен, не совсем еще потерявший форму. В меру хмуроватый, озабоченный какими-то своими проблемами (а у кого их сейчас нет?), в меру открытый. С таким, случайно оказавшись рядом, и пива выпьешь, и потолкуешь о политике или о погоде. Душу перед ним, конечно, не выложишь, какой-то холодок остановит. А просто поболтать — почему бы и нет?
Голубков отыскал акт экспертизы и самым внимательным образом его прочитал.