— Ваша контрразведка наверняка пытается противодействовать российским спецслужбам. Какими методами?
— Обычными, принятыми в практике всех спецслужб мира. У нас есть агенты и оперативные возможности. Наша агентурная сеть покрывает все высшие эшелоны власти в России. У нас есть свои люди и на Лубянке. Взгляните на ксерокопию этого документа. Обратите внимание на число. Позавчерашнее. Грифы «весьма срочно» и «совершенно секретно», «экземпляр единственный», «Москва, директору ФСБ…». Как видите, все гораздо серьезней, чем кому-то хочется думать. У нас есть своя научно обоснованная военная доктрина. Подкрепляется она арсеналом самого современного оружия. И собственным золотым запасом.
— Откуда у вас золотой запас?
— Исламский мир помогает. И некоторые западные страны, всегда готовые ослабить Россию.
— Значит ли это, что диверсий и террористических актов следует ожидать и в дальнейшем?
— Вы не правы, считая меня террористом. Террорист — это тот, кто совершает преступления за деньги.
— Новейшей истории известен и идейный терроризм. Начиная с народовольцев и кончая «красными бригадами» и экстремистскими группировками маоистского толка.
— Все это в прошлом. Об идейном терроризме можно говорить разве что в отношении палестинцев и Ирландской республиканской армии. Все остальные превратились в обычных преступников, выполняющих заказы на теракты только за деньги.
— Представители этих структур не пытались предложить вам свои услуги?
— Нет. Но если такое предложение поступит, я рассмотрю его со всей серьезностью.
У этих людей огромный опыт и широкие международные связи. А я готов вступить в союз хоть с самим дьяволом…"
Полковнику Голубкову не удалось дочитать интервью Рузаева.
Вошел майор, ответственный за связь с ФСБ и ФАПСИ, доложил:
— Срочное сообщение от «наружки». Корреспондент К. подъехал к постпредству Чечни. На троллейбусе. «Ниву» оставил возле редакции. Дважды менял маршрут и проверялся. Подозревает слежку. Сейчас наблюдает за входом в постпредство.
Наверняка намерен встретиться с человеком Рузаева. Прикажете предотвратить контакт?
— Нет, — мгновение подумав, ответил Голубков, — ни в коем случае! Наоборот!
Пусть встречается!
Кажется, он понял, что нужно делать.
Сегодня. Сейчас.
Но другое было по-прежнему раздражающим и тревожно-неясным: за каким чертом правителям гибнувшей советской империи в последний миг ее существования понадобилась в Москве такая зловещая и одиозная фигура, как Пилигрим?