Чентел танцевала в паре с Сент-Джеймсом, она ощущала силу, исходящую от него, и ей это безумно нравилось. Он влюбленными глазами смотрел на нее, они оба смеялись. Притянув ее к себе совсем близко, он прошептал ей что-то на ушко. Что именно он сказал? Его теплое дыхание касалось ее шеи, лица. Она чувствовала силу объятия, но не слышала его голоса.
В тот момент, когда Чентел поняла, что это сон, она вернулась к реальности. Дыхание Сент-Джеймса действительно щекотало ее щеку, и его руки обнимали ее… Не поверив своим ощущениям, она с трудом открыла глаза.
Тут же она почувствовала себя отвратительным образом: во рту был неприятный привкус, а в животе… Почему ее так выворачивает изнутри, голова гудит? Нет, это не простуда дает о себе знать, это… шампанское!
Но все-таки более ужасным открытием ее было то, что она находилась в постели не одна! С ней рядом спал Ричард Сент-Джеймс. Лежа на боку, он обнимал ее сзади, и его большая рука покоилась как раз на ее груди: Чентел ощущала спиной тепло его крепкого тела. Лицо спящего спряталось в ее волосах, а губы слегка касались уха…
«Вставай, Чентел», — потребовали от нее разум и девичья скромность, но ее непослушное тело, испытывавшее последствие вчерашнего шампанского, не желало двигаться. Тепло, исходившее от Сент-Джеймса, ей было так приятно, в его объятиях было так уютно! Но разум ее взбунтовался и не дал поблаженствовать в этой тихой гавани. В ее голове всплыли воспоминания о минувшем вечере… Она припомнила свое постыдное поведение, когда она позволила Сент-Джеймсу раздеть себя. Она не выгнала его из своей постели и, судя по всему, не собиралась этого делать и сейчас, несмотря на то, что должна вести себя совсем иначе, если желает через полгода с ним расстаться.
Эта мысль наконец побудила ее к действию. Чентел медленно сняла с себя руку Ричарда, очень, очень медленно и осторожно вытащила из-под него волосы и соскользнула с постели. Едва она опустила ноги на пол, как все поплыло у нее перед глазами, по телу пробежала странная дрожь.
«Господи милостивый, — взмолилась она про себя, — помоги мне пройти через эти жуткие муки!» Но потом решила, что грешно взывать к Всемогущему после столь непристойного поведения.
Она посмотрела на Сент-Джеймса. Счастливчик! Он все еще находился в блаженном забытьи, в то время как Чентел, к глубочайшему ее сожалению, пребывала в суровой действительности. Чентел глубоко вздохнула и подошла к шкафу; она намеревалась одеться самостоятельно, без помощи горничной, — менее всего ей хотелось, чтобы та увидела ее в столь неприличном состоянии или заметила Ричарда в ее постели.