Венеция не принадлежала к суетливым домохозяйкам, но прежде, чем отправиться в буфетную завтракать, она заглянула на ферму и в конюшню, обсудила с управляющим зимний сев, передала птичнице в несколько смягченной форме претензии миссис Гернард, выслушала в ответ жалобу на поведение кур и велела пожилому упрямому садовнику подвязать георгины. Было мало надежды, что это распоряжение будет выполнено, так как садовник считал георгины наглыми выскочками, о которых в дни его молодости ничего не слышали, и всегда оставался глух ко всему, что Венеция говорила по их поводу.
Миссис Гернард, к большому облегчению Венеции, сочла само собой разумеющимся, что она должна навестить бедного мистера Обри, однако чопорно нахмурилась, услышав отказ хозяйки взять с собой корзину с едой в достаточном количестве для банкета. На иронический вопрос, не думает ли она, что Обри живет на необитаемом острове, экономка ответила, что там ему было бы лучше, чем в доме, где он обречен питаться стряпней миссис Имбер. По ее мнению, миссис Имбер не только медлительна, неумела и неловка, но и не заслуживает доверия ни при каких обстоятельствах.
— Я не забыла о курицах, мисс, и не забуду, даже если доживу до ста лет!
— О курицах? — озадаченно переспросила Венеция.
— Точнее, о несушках, — поправилась экономка, сердито сверкая глазами.
Но так как Венеция не могла постичь связь между несушками и стряпней миссис Имбер, она осталась непреклонной и продолжала упаковывать различные вещи, которые взволнованная няня забыла захватить вчера, — рубашку, которую Венеция шила для Обри, и ее плетеное кружево, найденное в корзинке для шитья вместе с иголками, нитками, ножницами, серебряным паперстком и комком воска. Венеция сама уложила все это, завернув в салфетку, и решила отвезти в Прайори.
Выполнить просьбы Обри было еще более трудной задачей, так как он требовал не только простые вещи вроде бумаги и карандашей, но и изрядное число книг. Обри сказал сестре, что она найдет «Федона» на его письменном столе в библиотеке, и книга действительно оказалась там, но «Гая Мэннеринга»[14] удалось обнаружить лишь после долгих поисков, так как усердная горничная, чью аккуратность оскорблял вид открытой книги на стуле, засунула ее на полку, где стояли учебники и словари. С Вергилием не возникло проблем — Обри просил «Энеиду», а вот с Горацием было потруднее, так как Венеция не могла вспомнить, какой том нужен брату — «Оды», «Сатиры» или «Послания». В конце концов она взяла все три, и Риббл отнес книги в поджидающий тильбюри, передав их Финглу, конюху средних лет, который бодро заметил, что науки доведут мастера Обри до воспаления мозга.