— Ну хорошо, но могла бы предупредить меня, что боишься летать!
— Я не боюсь, просто не люблю, — упрямо ответила она.
— Ага, — с усмешкой протянул Чейз. — Скажи мне, солнышко, на что похожи Альпы сверху?
— Не знаю.
— Отчего же?
— Оттого, черт побери, что во время полета я не открывала глаз, и ты это прекрасно знаешь!
Чейз расхохотался.
— Серьезно, милая, нам нужно было сделать так, как советовал папа: отправиться в Бордо и сесть на теплоход.
— И плыть через океан? — с ужасом спросила Джипси. В Женеве они уже спорили об этом — и тогда Чейз смеялся так же, как сейчас.
— Ты удивительная женщина: соглашаешься лететь через океан, хотя боишься летать, и не соглашаешься плыть, хотя обожаешь плавать.
— На самолете быстрее, — твердо ответила Джипси.
— И что дальше?
— А то, что я боюсь всего на свете и не собираюсь объяснять, как и почему! Я тебя предупреждала, что я чокнутая, а ты не слушал!
— Ты замечательная! — нежно поправил Чейз. — Самая замечательная жена на свете! И папа со мной согласен. Прощаясь с тобой в аэропорту, он чуть не плакал: держу пари, ты покорила его сердце!
— Мне он тоже понравился, — улыбнулась Джип-си. — Похож на моего папу — такой же тихий, но с убийственным чувством юмора.
— Хм… Знаешь, ты, по-моему, почти уговорила его выйти в отставку и поселиться в Портленде. Продолжи этот разговор, когда он приедет на Рождество!
— Как приятно, если обе семьи будут жить вместе, — пробормотала Джипси и вдруг нахмурилась: — Рождество… Вспомнила! Перед тем, как мы улетели в Женеву, я видела, как вы с мамой бродили по дому с каким-то свертком, с виду похожим на картину. Я собиралась спросить, что это, но потом совсем забыла.
Чейз не мог удержаться от улыбки.
— В этом вся моя Джипси: дайте ей время, и она выведает всю подноготную!
Джипси приподнялась на локте и сурово взглянула на него.
— Не увиливай! Что вы с мамой затеваете?
— Что за неприличный вопрос! — воскликнул Чейз.
— Чейз!
— Нет, какая у меня дотошная жена! — воскликнул Чейз, обращаясь к потолку. — Ничто от нее не укроется! Обернись, солнышко, и посмотри на стену.
Джипси обернулась и долго рассматривала картину на стене. Затем снова перевела взгляд на Чейза.
— Ребекка написала для меня твой портрет, — улыбаясь, объяснил Чейз. — Никак не могла понять, зачем это нужно, — ведь оригинал все время у меня перед глазами. Я попросил ее об этом в то воскресенье, когда пригласил их на обед, — помнишь? А повесил в этой комнате, потому что знал, что первую ночь по возвращении мы проведем здесь.
Помолчав, он добавил тихо:
— А вот меня рядом она нарисовала по собственному желанию.