— А я к тому говорю, Коля, что всего страха у вас полчаса. Потому драгоценности все мои, валюта тоже, деньги твои. — А много денег-то? — Больше полумиллиона. — Ассигнации… — И ассигнации, и империалы. Они твои. — Щедро, Гриша. — Мое дело. Сколько у тебя людей? — А сколько надо?
— Ты и еще двое, но чтобы морды были не уголовные. Работать будете в форме прапорщиков.
— Прапорщик! — Сабан захохотал. — Ты, Гриш, песню слышал? — Какую? — Да ее нынче вся Москва поет:
Раньше был извозчик я,
Звали все Володею,
А теперь я прапорщик,
Ваше благородие.
— Так эти «Володи», в окопах сидят. А вы из контрразведки. — Вот как, — присвистнул Сабан, — и ксива? — Самая натуральная.
— Так. — Сабан налил себе еще ликера из витой бутылки. — Понимаешь, Гриша, разгон обычный залепить дело плевое. Но тут, понимаешь, контрразведка, туда-сюда. Знать надо.
— Пусть тебя это не волнует. Есть человек, который с вами пойдет. — Наш? — Нет. Офицер натуральный. — Да ты что? — Сабан вскочил.
— Сиди, Коля, этому офицеру в Полковое собрание больше пути нет. На нем такое висит. — Рубин покрутил рукой. — А где он? Рубин встал, подошел к двери: — Евгений Алексеевич, прошу.
В комнату вошел офицер. Был он высок, ладно перетянут ремнями.
Сабан посмотрел на его мрачноватое лицо со шрамом на щеке и ему стало неуютно.
— Знакомьтесь, — сказал Рубин. — Евгений Александрович Копытин, бывший поручик.
Днем Копытин с Сабаном осмотрели двор. Место было удачным. Проходняк. Если что, вполне дворами можно уйти.
Позже Копытин подогнал военную форму на Сабане и его ребятах. Вроде нормально, прапорщики, как прапорщики.
— У проходного двора поставьте вторую машину, — коротко сказал он Рубину, — механик пусть мотор не выключает. Если что… — Хорошо.
В девять часов уже стемнело. Фонари на Мойке светили тускло, на город туман с моря надвигался, по вечернему времени улица была пустоватой. Одинокие прохожие, кутаясь в воротники, спешили по домам.
К дому восемьдесят семь подъехало зеленое военное авто. За рулем прапорщик в коже. Все как надо.
Борис Сергеевич Немировский пил чай, когда раздался звонок в дверь. Горничная пошла открывать. В коридоре послышались мужские голоса и звон шпор. В гостиную вошел высокий поручик. — Господин Немировский?
— Да, это я. — Ювелир встал, запахивая на груди домашнюю бархатную куртку.
— Поручик Семин из отделения контрразведки штаба округа.
Офицер достал удостоверение протянул Немировскому. — Чем могу? — спросил хозяин.
— Со мной прапорщики Алексеев и Галкин, мы имеем предписание на изъятие документов и ценностей, а также денежных сумм, вывезенных вами из Варшавы.