– Не-ет, в другой раз…
– Ну, я пошел тогда! В следующий раз поеду, могу к матери твоей заглянуть, слышишь? Привет передам!
– Ладно, – машинально сказал Хисматулла, чувствуя, что ноги не держат его, и, едва конюх скрылся за поворотом, сел прямо в сугроб, не чувствуя холода и обхватив обеими руками пылающую голову. «Аллах, – думал он, – так однажды приедет кто-нибудь и скажет: „А матери твоей уже в прошлом месяце земля постелью легла“, а я так ничего и знать не буду!.. Что же делать, что делать? И для чего я на этом свете? Нельзя же так – только есть, спать, работать, водку пить и опять есть, спать… Так ведь и лошади могут, и любая другая животина, если приучишь! Почему же я должен жить, как они? Нет, нет, все равно ничего не исправишь, все бесполезно… Откуда я знаю, зачем живу? Значит, вот как оно дома-то… Ох, и напьюсь же я сегодня!» Мысли одна за другой сменялись в его голове, и вскоре, встав с сугроба и не в силах унять жгущее в груди горе, он быстрым шагом направился к кабаку, не оглядываясь по сторонам и не замечая, что навстречу ему, улыбаясь, идет Сайфетдин.
Только столкнувшись со стариком нос к носу, он очнулся и пришел в себя.
– Вот ты где, оказывается, то-то я тебя не найду, – все так же улыбаясь, пожал ему руку Сайфетдин. – Все бараки обегал, все землянки обсмотрел, а тебя нет как нет! Ну, думаю, зайду-ка я сюда, может, хоть на след нападу, при хожу – и здесь нету. Что, думаю, за наваждение, как в воду канул, дай подожду – ан ты тут как тут! Ну да ладно, айда со мной! Об остальном по дороге переговорим…
– Куда?
– Ждет тебя один знакомый. Так мне и сказал – найди его, Сайфетдин, и веди сюда!
– Какой знакомый?
– Ишь, любопытство заело? Ничего, придешь – сам увидишь, кто зовет, для чего зовет…
– Не хочу, устал я, – заупрямился Хисматулла. – Лучше пойдем выпьем, агай, за встречу, я угощаю!
– Погоди, пойдем, что скажу… – потянул его за рукав Сайфетдин.
– Говори здесь, не пойду я дальше. – Пройдя несколько шагов, Хисматулла остановился. – Чего надо, что там за знакомый?
– У меня лично к тебе дела нету, – нахмурился старик. – Михайла тебя звал, вот я и при шёл, а уж ходить тебе к нему или нет – воля твоя…
– Михаил? Тот самый что со мной работал? – обрадовался Хисматулла, но, вспомнив о долге, тут же сник. – Не пойду я, не могу пойти!.. Я У него в долг хлеб брал, потому, наверно, и зовет, сам видишь – у меня сейчас хлеба нету… Будет получка, тогда и зайду…
Сайфетдин ухватил парня за воротник и поднял правую руку с тяжелым, как гиря, кулаком, но, взглянув на Хисматуллу, отпустил воротник, плюнул и покачал головой: