король Бельгии и маршал Фош 25 , служат предостережением: более внимательно учитывать как стратегические, так и тактические возможности быстрой передвижки границ на побережье между сухопутным и водным полем боя, чем мы делали это перед опытом во Фландрии 26 , хотя этому уже предшествовали в качестве уроков в истории побережья Гёзы 27 , оборона Нидерландов и сражение при Хеммингштедте.
Строительство и разрушение Гельголанда 28 , переоценка Альса 29 как опорного пункта защиты границы и угрозы ей, Хеллы как немецких и польских входных ворот на границе Балтийского моря, а также столь могущественное средство обороны, как болезнь гафов 30 , побуждают нас к дальнейшим, более пристальным наблюдениям. Эта область наблюдения тем важнее, чем во все возрастающем масштабе будут действовать такие изменения на побережье в результате использования приливов и отливов, создания соляных полей на прибрежных нуждающихся в соли землях (Южная Франция, Япония, Ляодунский полуостров) xix , увеличения расходов на строительство гаваней, дорог на побережье, возрастающей перевалки товаров с суши на море. Итак, мы сможем в ближайшем будущем с научной точки зрения исследовать различие между природным и измененным культурой побережьем и на море, аналогично тому, как это происходит, например, в отношении Цюрихского озера с его уже преимущественно измененными культурой берегами.
При этом необходимо также разъяснять, что в сравнении с Внутренней Европой с ее скромно развитым побережьем (в целом Центральные державы в охраняемой прибрежной norpamwj ной области контролируют немногим более 3000 км береговой линии!) ясно выраженные морские жизненные формы совсем по-иному проявляют бдительность на своей морской границе. Это касается не только Англии или Японии, для которых это – абсолютно жизненные вопросы, но и Нидерландов, которые хотя и могли бы прожить без своей заокеанской островной империи, но только в политической безвестности – в тесноте и нужде.
В отношении нидерландских колоний в Юго-Восточной Азии некоторые превосходные отправные точки для понимания того, какую преобладающую роль играют береговая граница, отношение к морю для их связи и сохранения, дают “Mit-teilungen fur die Au?enbesitzungen des Encyclopaedischen Buros”. Таким образом, превосходные, просто, но целесообразно выполненные обзорные карты правовой лексики внешних владений xx или приложения об обстреле побережья являются весьма поучительными для исследований границ прибрежных вод. [с.76]
В высшей степени ценные уточнения тех мест, где подстерегают антропогеографические напряженности, где следует предотвратить разрывы или где верят в надежное право собственности, дает и дислокация войск. И чрезвычайная, при скромных средствах почти невыносимая ответственность из-за бездорожья и восприятия столь широко развитой береговой границы, лежащая бременем на более мелких жизненных формах, вытекает из таких карт и показывает, как легко могут возникнуть конфликтные случаи, если их желают, из одних явно не достаточных возможностей управления в таких областях морских границ. Итак, морская граница означает и благо и опасность. Она предполагает для своего поддержания неусыпный пограничный инстинкт, присущий наблюдателям за морем с очень хорошим слухом, каковым почти всегда образцово владели крупные островные государства, определяемые океаном жизненные формы Земли: Афины и Венеция, Британия и Нидерланды, Япония, а также Соединенные Штаты с момента их поворота к тихоокеанской морской мощи.