— Я хочу знать все! — сказал Лео. — Как бы ты не изменилась, — если ты Аэша, я тебя узнаю и буду любить.
— Благодарю тебя за эти слова, Калликрат, — отвечала Гезея. — В них звучит верность и вера. Узнай же истину, потому что от тебя я ничего не скрываю: когда я сброшу с себя покрывало, ты в последний раз должен будешь сделать выбор между той женщиной и Аэшей, которой поклялся принадлежать. Ты можешь от меня отречься и получишь за это много благ — власть, богатство, любовь, — но тогда ты должен забыть меня, и я предоставлю тебя твоей судьбе. Предостерегаю тебя: перед тобой тяжелое испытание. Я ничего не могу обещать тебе, кроме любви, какую ни одна женщина не дарила мужчине, любви, которая, может быть, должна остаться без ответа на земле.
Мы отошли с Лео в сторону. Не помню в точности нашего разговора, знаю только, что какой-то голос внутри меня подсказал решение, и Лео согласился.
— Мы решили, Гезея, — сказал я от имени друга, — что должны узнать истину сейчас же. Ты должна сбросить свое покрывало здесь, теперь же!
— Хорошо, — возразила Гезея, и голос ее звучал как голос умирающей. — Только умоляю вас, сжальтесь и не смейтесь надо мной. Не прибавляйте горящих углей вашей ненависти к адскому огню, в котором горит моя душа. Какова я ни есть, а стала такой из-за тебя, Калликрат.
Гезея встала и подошла почти к самому кратеру.
— Подойди сюда, Панава, — позвала она, — сними покрывало.
Панава с выражением ужаса на красивом лице подошла и стала помогать Гезее. Она была не высока ростом, но все-таки выше Гезеи. Одно за другим снимала Панава покрывала, и когда, верхние были удалены, мы узнали странное, похожее на мумию существо, которое встретили в Долине смерти. Итак, нашим таинственным проводником была сама Гезея.
Покрывала продолжали спадать одно за другим. Когда же будет конец?! О, какая маленькая женщина перед нами, — словно ребенок. Сердце содрогнулось во мне… Когда упало последнее покрывало, мы увидели тонкие, морщинистые руки и ноги, — я вспомнил, что видел однажды такие у мумии одной египетской принцессы; благодаря странной игре фантазии я даже отчетливо вспомнил, что на саркофаге этой принцессы стояло имя «Прекрасная».
Только лицо было еще скрыто. Гезея отстранила Панаву, которая в изнеможении опустилась на землю и прикрыла глаза руками. С каким-то почти болезненным стоном Гезея отчаянным жестом отбросила покрывало и обернулась к нам лицом.
Она стояла, и свет бездушного, беспощадного огня ярко освещал весь ужас ее безобразия…
Наступило тяжелое молчание. Губы Лео побледнели, колени дрожали. Неимоверным усилием воли он заставил себя выпрямиться. Даже Афина сжалилась и отвернулась. Она жаждала видеть соперницу униженной, но эта картина исчезнувшей красоты ужаснула ее: ведь ей грозило в будущем то же. Только Симбри и Орос остались спокойны: они предвидели то, что случилось.