— А дети? — с улыбкой спросила Базилия.
— Им придется идти в приют, потому что их бабушка выжила из ума!
— Анжелина не позволит вам этого!
— Оставьте в покое мою жену!
Сервион схватил ее за плечи.
— Неужели вы не понимаете, что все будет намного проще, если вы расскажете мне? С какой радостью я схватил бы Консегуда, Кабриса и всю эту компанию! И они уже не ускользнули бы от меня! Но если вы будете молчать, они в конце концов доберутся до вас!
— Я не понимаю, о чем вы говорите, комиссар. Я ничего не знаю, — спокойно сказала она.
Сервион яростно нахлобучил шляпу и вышел, хлопнув дверью.
Его гнев еще не остыл, когда он вошел в лавку Мурато. Жан-Батист меланхолично накладывал горчицу в горшочек. Появление полицейского было для него неожиданным развлечением.
— Добрый день, комиссар.
— Здравствуйте. Когда вы вчера легли спать?
— Огорошенный этим вопросом, Мурато помолчал немного, потом сказал:
— В 9 часов, как обычно.
— А ваша жена?
— Жена? Не знаю. А зачем вам?
— Нужно. Она здесь?
— Конечно.
— Позовите ее, пожалуйста.
— Антония! — надтреснутым голосом крикнул Жан-Батист.
Появилась Антония.
— Ты мне дашь спокойно закончить работу? О, господин комиссар!
— Антония, в котором часу вы легли спать вчера?
— А зачем вам это?
— Я задал вам вопрос, Антония.
— Ладно, ладно, не сердитесь… Ну, наверное, около десяти…
— А не около полуночи?
— Может и около полуночи.
— А почему так поздно?
— Да как вам сказать…
— Не потому ли, что вы ждали гостя?
— Что за глупости! Я уже не в том возрасте, чтобы назначать свидания по ночам.
— Я не шучу, Антония! Речь идет о смерти человека!
— Ну и что? Вы придаете слишком большое значение смерти, комиссар. Доживете до наших годов, тогда поймете, что думать о смерти не имеет смысла.
— Антония, вы уверены, что не встречались вчера ночью с Мариусом Бандеженом?
— А кто это?
— Он заходил к вам в лавку вчера утром.
— Да? Но я не имею привычки спрашивать у клиентов, как их зовут.
Комиссар готов был прибить ее.
— Запомните, Антония, и вы, Жан-Батист. Если с Базилией случится какое-нибудь несчастье, вы будете виноваты!
И он ушел, не ответив на вопрос Жана-Батиста, который так ничего и не понял в этом разговоре.
В задней комнате кафе Гаррибальди все сидели молча, не глядя друг на друга. Приход Консегуда произвел действие камня, упавшего в колодец.
— Ну?
Все молча повернулись к нему. Он внимательно оглядел их. Вот Кабрис с грубым лицом и сильным гибким телом атлета; Аскрос, похожий на мелкого лавочника; красавчик Пелиссан, одетый как всегда с иголочки, местный Дон Жуан; верзила Бероль; и, наконец, молодой и самоуверенный Кастанье.