Опаньки об занавес (Буковски) - страница 4

Оркестр начинал снова, занавес открывался, и там стояла линия хористок, большинство - бывшие стриптизерши, состарившиеся, тяжелые от маскары, румян и помады, фальшивых ресниц. Они просто дьявольски старались не выбиваться из музыки, но постоянно чуть-чуть запаздывали. Однако продолжали; я считал их очень храбрыми.

Затем выходил певец. Певца-мужчину любить было очень трудно. Он слишком громко пел о любви, которая пошла наперекосяк. Петь он не умел, а когда заканчивал, широко растопыривал руки и склонял голову навстречу малейшему всплеску аплодисментов.

Потом появлялся комик. Ох, этот был хорош! Он выходил в старом коричневом пальто, в шляпе, надвинутой на глаза, горбился и шаркал ногами, как бичара - бичара, которому нечем заняться и некуда идти. Мимо по сцене проходила девушка, и он следовал за ней взглядом. Затем поворачивался к публике и шамкал беззубым ртом:

- Н-ну, будь я проклят!

По сцене проходила еще одна девушка, и он подваливал к ней, совался физиономией ей в лицо и говорил:

- Я старый человек, мне уже за 44, но когда кровать ломается, я кончаю на полу. - Это был полный умат. Как мы ржали! И молодые, и старики, как мы ржали. А еще был номер с чемоданом. Он пытается помочь какой-то девчонке сложить чемодан. Одежда постоянно вываливается.

- Не могу ее запихать!

- Давайте, я помогу!

- Опять расстегнулся!

- Постойте! Давайте, я на него встану!

- Что? Ох, нет, стоять на нем вы не будете!

Номер с чемоданом так длился без конца. Ох, какой же он был смешной!

Наконец, первые три или четыре стриптизерки выходили опять. У каждого из нас была своя фаворитка, и каждый из нас был влюблен. Лысый выбрал тощую француженку с астмой и темными мешками под глазами. Джимми нравилась Тигриная Женщина (вообще-то правильнее - Тигрица). Я обратил внимание Джимми на то, что у Тигриной Женщины одна грудь определенно была больше другой. Моей была Розали.

У Розали была большая задница, и она ею трясла, и трясла, и пела смешные песенки, и пока ходила по сцене и раздевалась, разговаривала сама с собой и хихикала. Она была единственной, кому эта работа нравилась. Я был влюблен в Розали. Часто думал о том, чтобы написать ей письмо и сказать, какая она клевая, но все как-то руки не доходили.

Как-то днем мы ждали трамвая после представления, и Тигриная Женщина стояла и ждала трамвая тоже. На ней было тугое зеленое платье, а мы стояли и таращились на нее.

- Твоя девчонка, Джимми, это Тигриная Женщина.

- Мужик, ну, она ващще! Посмотри только!

- Я с ней поговорю, - решил Лысый.

- А я не хочу с ней разговаривать, - сказал Джимми.