Но со стороны заметно, что гордо держать голову ей нелегко дается.
– У нее рак, – проговорил Ник.
Дейзи как током ударило.
– Что? – почти шепотом переспросила она, повернувшись к Нику лицом.
– Она так себя вела, потому что хотела сделать семейный портрет, пока у нее еще есть волосы на голове… – Ник посмотрел на Дейзи, – и пока она еще жива.
– Господи! А рак чего?
– Яичников. Болезнь выявили на ранней стадии, и есть шанс, что по окончании лечения она выздоровеет. Но ты же знаешь, как бывает – может быть, и нет.
– А куда она так боялась опоздать сегодня?
– На химиотерапию.
– А-а, так вот почему у нее редеют волосы, теперь понятно.
– Да, еще на прошлой неделе их было больше.
– Теперь я понимаю, почему она так сразу успокоилась, когда ты сказал, что сможешь сделать сегодняшние фотографии не хуже тех, что были на прошлой неделе. – Дейзи несколько минут молча смотрела на Ника. – Теперь понятно, почему ты старался быть сдержанным, когда она тебя отчитывала.
– Я никогда не бываю дерзким со своими клиентами, Блондиночка. По крайней мере пока они мне платят. Я просто пропускаю мимо ушей их недовольные слова и делаю им самые лучшие фотографии, на которые способен. – Ник посмотрел на Дейзи пристальным взглядом, – Надеюсь, ты не проболтаешься о том, что я тебе сказал?
Дейзи фыркнула:
– Кому же я, по-твоему, могу рассказать, Колтрейн?
Регги или ребятам? Не сомневаюсь, им это неинтересно.
Наемники Джея Фицджеральда как раз возвращались к имению в Пасифик-Хейтс, в котором располагался гараж Ника, когда у них в машине раздался телефонный звонок.
Отри взял трубку.
– Слушай, Отри, это Джекобсен. Колтрейн и наша вчерашняя блондинка свалили. Сначала я потерял их в пробке, но через несколько минут догнал в Ноб-Хилле.
– Иди ты! – выпрямился Отри. – Молодец, Джейк.
Ты где сейчас?
– На Бродвее, рядом с туннелем.
– Ладно, мы тоже сейчас подъедем. Веди их, а мы уж постараемся с тобой связаться. А, и еще, Джекобсен!
– Что?
– Дуглас сказал, что мы можем делать все, что угодно, только бы фотографии не всплыли.
В трубке послышались помехи, но Отри успел расслышать:
– Ясно.